Барабан на шею!

Так, развлекая друг друга, странники прошагали почти весь день. Марлен оказалась выносливей Хельги, темп ходьбы был высоким. Выйдя к перевалу, на котором совсем недавно чуть не потерялся Палваныч, они встретили Шлюпфрига.

Пес валялся на теплом камне, грея пегие бока. Башмаки стояли рядом.

— Эй, Шлюпфриг! — крикнул солдат. — Ты что же, паразит такой, не с Хельгой?

— Ах, Николас… О, виконтесса!.. Ай, конфуз! Позор мне, позор!.. — Кобелек принялся стыдливо и как-то сумбурно обуваться

— Ну, ты стушевался, будто мы тебя застали без штанов, — рассмеялся Лавочкин.

— Башмаки для него — знак отличия от простой собаки. Потому и заметался, — шепотом объяснила Марлен.

— Штаны! — воскликнул Шлюпфриг. — Гениально! Барон, позвольте пожать вашу лапу. Всенепременнейше пошью себе штаны,

— Так почему ты не с графиней? Не нашел, что ли? — Солдат вернулся к важному.

— Нашел, это было отнюдь не сложно. Но тамошняя хозяйка, Красная Шапочка, приняла меня за волка и чуть не лишила жизни. Я скажу грубо, простите. У тетки совсем кровля прохудилась…

— Да, ремонт ее дому не повредил бы, — согласился Коля.

— Какой ремонт? Сбрендила она совсем! — протявкал Шлюпфриг.

— Цыц!.. То есть держи себя в руках.

— Да, простите, простите.

— Знаешь, Николас, — проговорила Марлен, — мне хочется многое обсудить с нашим общим четвероногим другом. Давай расстанемся здесь, но я не прощаюсь. Мы обязательно к тебе присоединимся. Позже. Шлюпи тебя найдет.

Момент был скользкий. Лавочкин знал, что ему придется оставить виконтессу со сластолюбцем Шлюпфригом. Скоро закат…

«Будь джентльменом, Колян!» — призвал себя к порядку солдат.

— Я тоже не прощаюсь, Марлен, — произнес он. — А тебя, Шванц, жду завтра утром. Уговор дороже золота.

— Помню, буду.

Девушка подступила к Лавочкину и подарила ему недурственный поцелуй.

Коля попрощался с приунывшим псом. Пошел, не оборачиваясь.

Он запомнил прямую дорогу к дому Красной Шапочки и успел дойти засветло.

— А, Николас! Здоров будь, заходи, ежели волков за собой не привел! — поприветствовала его хозяйка.

Вран, прилетевший еще днем, дремал, сидя на подоконнике,

Хельга Страхолюдлих, от нечего делать учившаяся лепить пироги, испытующе посмотрела на Лавочкина.

— Знамя получим только в обмен на Барабан Власти.

Парень устало опустился на скамью. Проворная Красная Шапочка поднесла свежих пирожков.

— Спасибо. — Коля взял один, улыбаясь. — У вас такая замечательная стряпня, что я начал подумывать о сватовстве.

— Не искушай, речистый. — Хозяйка подмигнула.

— Где ж мы возьмем Барабан? — спросила Хельга. — Он же черт знает где!

— Кстати, о черте. Как наш козлик?

— Пауль спит. — Графиня показала на занавеску. — А без него Аршкопфа не вызвать…

— Да, он бы сильно помог… Зато у меня есть схема. Завтра выдвигаемся в Драконью долину.

«А еще я сильно надеюсь на скорое прибытие Тилля Всезнайгеля», — мысленно добавил солдат.

Он помылся, поужинал и улегся спать.

Всю ночь дождило. К утру погода чуть улучшилась, но в воздухе летало предчувствие нового затяжного ливня. Земля превратилась в грязь, ветви деревьев обвисли, роняя влагу. Настроение было не праздничное.

— Может, переждете? — предложила Красная Шапочка.

Коля отказался. Четыре всадника вряд ли берут тайм-ауты.

Пройдя мимо деревни, Лавочкин, Страхолюдлих и мекающий Дубовых выбрались к бездне.

Вид на Драконью долину завораживал. Обрыв был неимоверно высок. Вдалеке, западнее того места, где стояли путники, бесконечной лавиной падала вода. Над водопадом кружились птицы. Мест, удобных для спуска, не нашлось.

В самом низу, на дне, рос густой зеленый лес. Будто там было лето!

Драконов не наблюдалось. Тихая мирная долина.

— Как мы туда попадем? — спросила Хельга. — Ковра-самолета нет, а бревном я управлять не рискну…

Коля развернул карту-схему.

— Здесь нарисованы шахты. Человек Рамштайнта рассказал мне, что раньше в этих местах добывали руду и прокопались до самой долины. Вход вон там. — Солдат махнул рукой вправо, туда, где в зарослях чернела пасть пещеры.

Изготовив факелы, путники ступили под своды шахты. Товарищ прапорщик сначала упирался, потом Страхолюдлих стеганула его прутиком, он и смирился.

«Бьет, значит, любит», — припомнил Лавочкин.

Хождения по штольне оказались столь же монотонны и скучны, сколь осенняя погода. В шахте было сыро, скользко, мерзко. При каждом громком звуке начинали летать полчища летучих мышей, а Коля, словно нарочно, расчихался. Спуск был пологим, но встретилось несколько крутых участков. Пару раз новоявленные спелеологи чуть не свернули шеи, но — повезло. Солдат сообразил, что трусоватый Шлюпфриг вряд ли сюда полезет. Зато убийцам придется помучиться.

Факелы, поддерживаемые заклинаниями Хельги, горели до самого окончания спуска.

Солдат, графиня и четвероногий прапорщик очутились в долине лишь глубокой ночью. Ретировались в пещеру, разбили лагерь. С устатку потеряли бдительность — уснули, разморенные теплом костра, стоило только опуститься на расстеленные плащи.