Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Такой скачки Уайтчепл не видел никогда. Экипаж вертелся между груженых подвод, телег и повозок, распугивал пешеходов, заставлял трепетать всех, кто находился в тот момент рядом. На Лондонском мосту Фаберовский велел притормозить и, на ходу отворив дверцу, бросил тюк в Темзу.

– К нему надо было бы камешек привязать, – сказал Артемий Иванович, проследив взглядом плывущий вниз по течению тюк.

– По правде надо было бы привязать пана разом с ирландцами до того тюка, – огрызнулся Фаберовский. – Дай-то Бог, чтобы для нас это все так легко кончилось и сержант Годли не узнал нас.

20.

ТЕЛЕГРАММА ЛЕГРАНА – ФАБЕРОВСКОМУ

26 сентября 1888 года

Васильефф устроился в лазарет работного дома в приходе Святого Спасителя к доктору Джону Уильямсу.

О. Л-н

Глава 43

27 сентября, в четверг

Вечером в квартиру Васильева и Дарьи завалились поляк с Артемием Ивановичем.

– Дарья, ставь самовар! – с порога крикнул Владимиров. – Мы сейчас твоему Николаю клизму делать будем-с! Со скипидаром!

Сидевшая за швейной машиной Дарья перепугалась и с тревогой посмотрела на фельдшера.

– А что с Коленькой?

– Дурь в голове, – сказал Фаберовский. – Доктор Смит говорит, что клистир – лучшее средство.

– Ох, Господи! – Дарья всплеснула руками и подбежала к Васильеву. – Что же ты, Коленька, натворил?

– Незачем тебе знать, Дарья Семеновна, – сказал Артемий Иванович. – У тебя пироги есть?

– Нет, я недавно квашню замесила.

– Ну и черт с ними. Ставь побыстрее самовар да катись куда-нибудь на улицу. Где тут рынок поблизости?

– Есть тут неподалеку.

– Вот и вали.

– С Коленькой?

– Коленьку мы себе на растерзание оставим. Я плеточку семихвостую с собой прихватил-с.

Дарья изменилась в лице и Фаберовский понял, что еще одна шутка Владимирова, и Дарья бросится на него с кулаками.

– Полноте, пани Дарья, пан Артемий шутит. Мы Николаю утром даже журнальчик – картинки полистать – купили. – Поляк выложил на стол вчерашний номер «Панча». – Дела тут у нас секретные, поговорить надо. А на рынок сходите, купите нам к чаю что-нибудь.

– Да побыстрее, трупёрда! – добавил Артемий Иванович.

С тяжелым вздохом Дарья оставила шитье и пошла одеваться. Через несколько минут она появилась из спальни, поцеловала в лоб брезгливо поморщившегося фельдшера, сидевшего в уголке на диване над раскрытым журналом, и гордо удалилась.

– Ну что, Коленька, – сказал Фаберовский, обратив взор на Васильева, сидевшего на диване и с увлечением листавшего «Панч». – Легран выяснил, что ты, сволочь, урядился к доктору Джону Уильямсу в приходской лазарет Святого Спасителя. Чем ты там занимаешься?

– Я там работаю бесплатно, чтобы практику не потерять.

– Ты обязан был известить меня или пана Артемия, как только тебе пришел в голову такой бредовый помысел.

– Тебя же пристроили на работу к Дохлому, чтобы ты деньги зарабатывал! – укорил Владимиров, трогая пальцем сырую квашню, еще только робко приподнимавшую крышку. – А к Уильямсу он, видите ли, бесплатно ходит! Знаем мы, чего тебя вдруг туда потянуло. Ты это брось.

– Но я там с женщинами знакомлюсь.

– Чего?! Какими?! – в один голос закричали поляк с Владимировым. – Ты что, решил самостоятельно кого-то резать?!

– Нет, я просто им помогаю… – Васильев сжался и прикрыл голову журналом.

Артемий Иванович набросился на него с кулаками и Фаберовскому пришлось оттаскивать коллегу от фельдшера.

– Оставь его, пан Артемий, – сказал он, когда Артемий Иванович успокоился. – Он нам еще нужен. Так ты, Коленька, значит, ходишь в больницу для бедных, чтобы познакомиться. Абортами промышляешь, гнида?! Если я узнаю, что ты еще раз сунулся в больницу к Уильямсу или сделал кому-нибудь выкидыш – ты покойник. У нас и без твоих штучек проблем невпроворот. Сиди пока, гляди картинки. И запомни, что я тебе сказал.

– А чего здесь под рисунком написано? – спросил Васильев, тыкая пальцем в журнал.

– Что там есть? – спросил он, подходя к фельдшеру со спины и заглядывая через плечо. Он увидел на развороте «Панча» картинку на всю полосу, изображавшей полицейского констебля с завязанными глазами и окруживших его отвратительных разбойничьих харь, толкавших его в бока. – «Жмурки (как в них играет полиция)».

– А зачем у них глаза завязаны? – изумился фельдшер.

– Это они тебя, урода, ловят! – радостно хрюкнул Артемий Иванович.

– И еще: «Обернись трижды и поймай кого сможешь!» – добавил Фаберовский. – Мы неправильно играем в жмурки с полицией. Нам необходимо иногда напоминать о себе. Когда в следующий раз пойдем на дело, может быть нам написать письмо властям от имени убийцы? Предупредим их о намечающемся убийстве.