Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

К спиритическому сеансу Артемий Иванович и Фаберовский начали готовиться загодя, часа за два до приезда мистера Лиза. Пока Фаберовский покупал свечи и прочий необходимый инвентарь, Артемий Иванович применил для ослабления воздействия на свою особу магнетической энергии универсальное средство, к которому постоянно прибегал от всех прочих внешних воздействий – он выклянчил у Розмари бутылку с коньяком из запасов поляка и напился.

– А вы не боитесь … э-э-э… что этот медиум сможет найти-с Николая? – спросил он Фаберовского нетвердым голосом, когда тот вернулся с пакетом свечей.

– Я больше страшусь сплошных опросов дом за домом, которые начала сегодня Столичная полиция, – поляк неодобрительно присматривался к лихорадочному румянцу на щеках компаньона.

Он прошел в гостиную и с помощью Розмари расставил свечки по канделябрам, завесил окна тяжелыми портьерами и принес из столовой полированный столик. Артемий Иванович виновато ходил следом, сверля сутулую спину поляка нетрезвым взглядом, и шмыгал носом.

– Мистер Гурин, не могли бы вы сесть, – попросила наконец Розмари. – Вы можете что-нибудь уронить.

– Пан Артемий когда-нибудь бывает трезв? – сердито спросил поляк.

– Я не пил, я лечился, – сказал Артемий Иванович. – После этого проклятого купания у меня жесточайший насморк.

Владимиров достал из кармана платок и изо всех сил сморкнулся.

– Пан грохочет, как двенадцатидюймовое корабельное орудие, так что заглушает даже стук дверного молотка. Идите лучше откройте дверь, явился наш медиум.

Поляк указал Владимирову на дверь и тот послушно поплелся открывать.

– А ты, Розмари, побудь пока у себя в спальне.

Мистер Лиз отдал Владимирову свою трость и пальто, повесил шляпу на вешалку и прошел в гостиную.

– Что вам потребуется для сеанса? – спросил Фаберовский.

– Мне потребуются свечи, закрыть окна и погасить свет. Вы случайно не состоите членом Общества исследования психических явлений?

– Нет, а что?

– Вы очень похожи на одного из его членов.

– Быть может. Кстати, у меня есть череп, – Фаберовский вопросительно посмотрел на медиума.

– У меня тоже есть череп! – подал голос Артемий Иванович.

– Что вы, это мне не надо! – замахал руками мистер Лиз. – Череп – это бренные кости, телесные останки, а духи свободны и бесплотны.

– Как скажете, – пожал плечами поляк. – Стол для верчения вам нужен?

– Потом, если потребуется.

Фаберовский прикрутил газ и зажег свечи в канделябрах на столе и на камине.

– Садитесь к своему гостю, – сказал Лиз, садясь напротив Артемия Ивановича. – Я войду в транс и вступлю в контакт с духами, а вы станете задавать вопросы. Сосредоточьтесь, это потребует максимум внимания.

Медиум сел, откинулся на спинку и положил руки перед собой. Глаза его были полузакрыты, губы что-то шептали. Так прошло много времени.

– У него какая оплата – повременная? – громким шепотом спросил у поляка Артемий Иванович.

– Нет, сдельная. Сосредоточьтесь и не мешайте.

– Может, он сюда спать пришедши? – икнул Владимиров.

– Молчите лучше, – оборвал его Фаберовский, тихими шагами подошел к Лизу и наклонился к его уху: – Сэр, если у вас есть возможность выбора, нам хотелось бы общаться с духом Элизабет Страйд, жертвы с Бернер-стрит.

Лиз едва кивнул, давая понять, что услышал. Лицо его просветлело, глаза открылись, неподвижный и немигающий взгляд устремился на пламя свечи.

– Я – дух Элизабет Страйд, – сказал он наконец.

– Во хрен! – оторопело сказал Артемий Иванович. – А зачем нам Страйд? Урод-то Эддоуз убивал!

– Заодно узнаем, кто вместо Урода убил Страйд.

– А что-с нам надо у него спрашивать?

– Сэр, то есть, пардон, миссис Страйд, вы можете описать своего убийцу?

– Он высокого роста, он большой телом, его лицо благородно… – загробным голосом произнес медиум, – … тонкий нос, вертикальная складка делит подбородок надвое. У него рыжеватые шелковистые волосы, редкие бакенбарды, завораживающий взгляд… Он богато одет, ему больше семидесяти…

– Резвый старикашка, – заметил Фаберовский, переведя сказанное Лизом Владимирову. – Но он не похож на нигилиста.

– У него слегка парализована правая сторона тела после малого удара, хватившего его в прошлом году.

– До сту перунов, кто это такой?! – воскликнул поляк в совершенном недоумении. – Что он плетет?!

– После удара у него стали случаться провалы памяти, а однажды он нашел кровь на своей сорочке…

Фаберовский растерянно оглянулся на Владимирова, который внимал медиуму, прикрыв глаза и начиная уже посапывать.

– Попробуйте описать место, где он живет, – попросил медиума поляк.

– Я вижу богатый особняк на роскошной улице около парка с извилистым прудом, деревьями и травой…

– Не правда ли, пан, какое точное описание? – Фаберовский опять оглянулся на компаньона, надеясь найти у него поддержку. – Не тот ли это парк, где вы с Пенелопой купались?

– Тпрру, стой! – внезапно на всю комнату сказал Артемий Иванович. – Если не отстанешь, я схвачу тебя за весло и утоплю.

– Что такое? – удивился поляк, но ответом ему было молчание. Он обратился к медиуму, ожидавшему с закрытыми глазами следующего вопроса: – Вы можете узнать эту улицу, мистер Лиз?

– Да, это Брук-стрит.