Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Мы с Пенни решили положить конец страшным Уайтчеплским злодеяниям, – все-таки призналась Эстер. – Вы читали, что этой ночью Потрошитель обещал совершить еще два убийства? Он хотел убедить всех, что совершит убийства не в Уайтчепле, но мы-то знаем, что они произойдут здесь.

Пенелопа жалкой улыбкой подтвердила ее слова.

– А вы обе решили стать этими двумя его жертвами? И как это вас доктор Смит сюда на ночь глядя отпустил? – Фаберовский пристально посмотрел на девушку, пытаясь прочесть по ее лицу ее отношение к Артемию Ивановичу.

– Не бойтесь, мы вооружились револьверами и ножами.

Эстер достала из муфты и продемонстрировала поляку маленький бескурковый дамский револьверчик «Паппи», помещавшийся у нее в ладони. – А Гилбарту мы сказали, что останемся сегодня на ночь в клубе «Виктория» на Олд-Кавендиш-стрит, это женский клуб и там при необходимости предоставляют его членам спальные комнаты.

– Да таким револьвером только орехи колоть! – нервно рассмеялся Артемий Иванович, которому тоже было не по себе от этой встречи. – И часто вы можете себе позволить ездить на ночь в этот клуб?

– Мужчин в наш клуб не пускают, – с легким раздражением сказала Эстер.

– Зачем же в клуб? Мы можем встречаться у меня в номере.

– А кто вам, мистер Гурин, сказал, что я желаю встречаться с вами? – оборвала его Эстер, краем глаза посматривая в сторону Пенелопы, которая со страхом ожидала от поляка вопроса о ее ужасном поведении.

– Я не могу позволить вам оставаться здесь, – сказал Фаберовский. – Либо я сейчас отвожу вас обеих домой и вы даете мне слово не пытаться возвратиться сюда, либо уже сегодня ваш обман будет известен доктору Смиту.

– Так вы, мистер Фейберовский, собираетесь нас шантажировать? – сердито спросила Эстер.

– Если бы я собирался вас шантажировать, я не стал бы убеждать вас покинуть это злачное место, а утром потребовал бы плату за молчание.

– Забирай их, Степан, быстрее отсюда, – сказал со слезой в голосе Артемий Иванович. – Я к ней со всей душой, а она меня вон как обидела! Не нужен я ей, видите ли!

Фаберовский понял, что сегодня удачи не будет. Но он должен был увезти отсюда дам и оставить Владимирова одного. Забрав Эстер с Пенелопой из «Улья», поляк вывел их на Коммершл-роуд и сел вместе с ними на голубой блэкуэлльский омнибус, чтобы у Лондонского банка пересесть на какую-нибудь линию, идущую по Оксфорд-стрит. Долгая дорога требовала от них поддерживать хотя бы видимость светской беседы и Фаберовский спросил, пытаясь нащупать нейтральную тему:

– Как ваше здоровье?

– Сейчас хорошо, – поддержала его Эстер, – а неделю назад Пенелопе так было скверно…

– Мистер Гурин хотел, чтобы мы выпили за здоровье его лучшего друга, то есть вас… – еле слышна произнесла Пенелопа, стыдливо отворачивая лицо к стеклу, за которым в паутине дождевых струй проплывало мокрое серое здание церкви Марии Матфелон.

– Она раньше даже вина не пила, – заступилась за нее Эстер. – А тут Гурин заставил нас пить виски.

– Но давайте поговорим о чем нибудь другом, – умоляюще попросила Пенелопа.

Фаберовский чувствовал, что совершает одну глупость за другой. Он оставил Артемия Ивановича обиженного в трактире без присмотра, а ведь мог посадить дам на омнибус одних и пригрозить, что расскажет все доктору, если узнает, что они не ночевали дома. Но гораздо большей его ошибкой будет, если, учитывая их серьезное положение, он позволит вмешаться эмоциям в ту сложную игру, затеянную, чтобы обезопасить себя от доктора Смита, и частью которой был брак с Пенелопой Смит.

– Хотите, я расскажу вам о спиритическом сеансе, который мы устроили с мистером Гуриным намедни, пригласив королевского медиума Роберта Лиза? – спросил он, пытаясь подавить в себе растущее ощущение краха.

– Ой, хотим, хотим! – захлопали в ладоши дамы.

– Мистер Лиз сумел проследить психический след убийцы и назвал нам его имя.

– Кто же это?

– Вы даже представить себе не можете, кого он назвал! Я не могу сообщить вам его имя, потому что вы все равно мне не поверите. Скажу только, что по профессии он врач. Да-да, он доктор.

– О Боже, я не верю, – сказал Эстер.

– Я же говорил, – развел руками Фаберовский.

– Вы специально говорите это, потому что не любите моего отца! – заявила Пенелопа.

– Да я ни словом не обмолвился про вашего отца. Я и в мыслях его не имел!

– А что вам еще медиум сказал? – поспешно спросила Эстер.

– Я задавал ему разные вопросы, но он так и не ответил мне на главный вопрос, – голос поляка задрожал, он потерял контроль над собой, – что же произошло в Гайд-парке?

Пенелопа всхлипнула и, уткнувшись лицом в муфту, зарыдала.

– Да, я хотел это знать, – подтвердил поляк, – но у Гурина нет ауры, а вместо нее плавает всякая дрянь туда-обратно!

Глава 65

Оскорбленный в своих лучших чувствах, которые ему так редко приходилось испытывать, и обиженный на весь женский пол, Артемий Иванович сразу же после ухода Фаберовского с дамами заказал себе пинту портера и сел дожидаться Даффи с Леграном. Обида его была столь велика, что даже животный страх перед Продеусом был ничто по сравнению с нею.