Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Может быть вы и правы, доктор, но по сути это был чертовский понос. Была мерзейшая погода, мелкий дождь с ветром и туманом. Афганцы вырыли окопы на холмах перед рекой, а лагерь был расположен на возвышении в углу между слиянием Кушки и Мургаба. Там стояла и наша палатка. Весь день накануне мы с еще несколькими британскими офицерами ездили по окрестным аулам и подговаривали жителей участвовать в нападении на русский отряд, расположившийся между Кушкой и Кизил-тепе. Возвращаемся вечером – ни в окопах, ни в лагере никого нет: все разбрелись по кустам. Европейцам проще, справил нужду да иди, а мусульманам к Мекке ни задом, ни передом не садись, пока гадишь – молись, камешком подотрись, да еще потом к реке сбегай, руки до локтя вымой. Так афганцы до утра за этим делом ночь и провели. Утром, когда рассвело, увидели наступающих русских и стали по одиночке сбегаться и съезжаться на позиции. Ну, а потом началось…

Полковник достал из-за обшлага платок и промокнул им губы. Он оказался в неприятном положении. Он забыл, зачем начал рассказывать о Пяндждехском инциденте, а теперь нужно было рассказ заканчивать. Рассказывать же было неудобно, ибо когда началось сражение, англичане бежали из афганского лагеря, позабыв в палатках даже свои сапоги. Потом их нагнал посланный русскими казачий конвой и бравые вояки, узнав, что афганцев побили, предложили русским воспользоваться услугами их врача. В ответ на предложение русский генерал Комаров выслал с благодарностью за заботу их сапоги. К тому времени с позиций вернулись разбитые и посрамленные афганцы и начали угрожать англичанам, спровоцировавшим их на бой с русскими. Положение стало угрожающим и Каннингем со своими товарищами вынуждены были просить покровительства у русских. Но русские не успели, и бегущая афганская конница увезла англичан в Бала-Мургаб, при воспоминаниях о пребывании в котором полковника даже теперь пробирала дрожь.

Однако все ожидали завершения рассказа и Каннингем, засунув платок обратно в обшлаг, соврал:

– И вот я вижу, что бежит на меня здоровенный русский солдат со штыком наперевес. А у меня только сабля, все свои патроны из револьвера я расстрелял, когда пытался заставить своих афганцев идти вперед. Вы представляете, сперва я чуть было не присоединился к моим обосравшимся макакам. Но потом я взял себя в руки и сделал такой выпад – вы помните я учил вас? Делаете шаг вперед и наносите саблей удар снизу вверх, прямо в живот.

– Нет, полковник Каннингем, вы не показывали нам этого приема, – возразили обе дамы.

– Жаль! – сказал полковник. – Но к сожалению, милые дамы, я больше не смогу обучать вас фехтованию. Я получил назначение в Верхний Египет в Асуан, буду командовать там неграми. Вот только похороню своего приятеля и поеду.

– А что случилось с вашим другом?

– Мой приятель, полковник Маннингем-Буллер, командир стрелковой бригады в Вулидже, вышел по ошибке из купе поезда не с той стороны и был задавлен проходившим мимо паровозом.

– Боже, какая нелепая смерть! – воскликнула Эстер, взгляд которой в этот момент остановился на стоявшем в дверях Фаберовском. – Какой ужас!

– Фейберовский, немедленно поставьте меня на ноги, – приказал доктор Смит. – Я хочу вас представить.

Поляк увидел расширившиеся от изумления глаза Пенелопы. Она побледнела и прикусила губу, сдерживая готовый сорваться крик. Сидевшая рядом с полковником Каннингемом Эстер в оцепенении смотрела на поляка, ожидая со страхом, что из-за его спины вот-вот появится ухмыляющаяся рожа Артемия Ивановича.

– Мистер Фейберовский, подлец из подлецов, шантажист и вымогатель, – рекомендовал доктор Смит, опираясь на руку своего необычного гостя. – А еще он Уайтчеплский убийца. Скоро я отправлю его на виселицу, а пока пусть он посидит среди вас, тут ему самое место.

Гости в шоке смотрели на хозяина дома, не веря, что в приличном доме гостям могут нанести такое оскорбление, пусть даже в столь пьяном виде.

– Ну что вы испугались, как глисты, до которых дошли слухи, что хозяин принял слабительное? – рассмеялся доктор Смит.

– Это уже слишком, доктор! – воскликнул полковник, скомкав салфетку и в раздражении бросив ее на стол. – Сами вы глист! Если бы я не считал вас своим другом, я бы прямо сейчас заколол вас вилкой. Джон, мы не можем больше оставаться в этом доме.

Лейтенант Каннингем тоже встал, но Эстер бросилась к ним в надежде удержать обиженных гостей:

– Полковник, вы должны понять доктора.

– Я понимаю, миссис Смит, я и сам иногда надираюсь как свинья и потом вытворяю невесть что. Мы с Джоном еще придем, когда он проспится. Ну, Смит и надрался! – Полковник покачал головой, проходя мимо Фаберовского и подмигнув ему. – Ха, Джек Потрошитель!

– Убирайтесь вон! – крикнул полковнику доктор Смит, махнул рукой и повалился в беспамятстве на диван.

Гости встали из-за стола и стали прощаться с Эстер и Пенелопой. Проджер стремительно протиснулся к Фаберовскому и схватил его за плечо:

– О причинах моего пребывания в Барте[19] мы поговорим с вами позже, сэр, а пока я должен вышвырнуть вас отсюда.