Бард

Некромант воздел кверху посох и что-то беззвучно зашептал. Из-за колонн воинов, тяжело взмахивая крыльями, поднялись один за другим пять драконов тускло-черного цвета. Низко, над самыми головами солдат, они полетели к нам. Глаза их горели зловещим красным огнем, из ноздрей вырывались клубы пара, свидетельствующие о том, что драконы готовы выдыхать пламя.

– Это сумеречные драконы! – с гордостью произнес Мортимер, когда пять туш одна за другой опустились справа и слева немного позади него. – Драконы-зомби и драконы-вампиры одновременно! Они не столь разговорчивы, как обычные драконы, зато они намного свирепее и продуктивнее! Они могут приносить потомство каждые два-три года и не тратят время на эти дурацкие ритуалы ухаживания, как обычные драконы! Уже через год у меня будет первое потомство!

– Ты убил пять драконов, Мортимер! – заорал я. – Ты сумасшедший! Теперь тебе точно – хана! Драконы никогда тебе этого не простят!

– Правда? – удивился некромант. – А откуда они об этом узнают? Уж не ты ли им об этом расскажешь?

Я уловил угрожающие нотки в голосе Мортимера, но не успел уловить его движения – в один миг он оказался рядом со мной. Безумные глаза некроманта закрыли от меня весь мир.

– Я выпью твою душу, бард! – прошептал некромант, и я почувствовал его железную хватку на своем горле. Не успев ничего сообразить, повинуясь какому-то внезапному порыву, я рванулся вперед и вцепился зубами в иссушенный нос мертвеца. Что-то хрустнуло под моими челюстями, и я провалился в темноту.

Первое, что я увидел, открыв глаза, было лицо Шебы. Встревоженное, даже испуганное, склоненное надо мной прекрасное женское лицо. Мое сознание плыло в каком-то липком черном пространстве, которое никак не хотело меня отпускать, и я чувствовал, как мой разум распадается на части, превращается в груду обрывков, отдельных мыслей, фраз.

– Как хорошо!.. – прошептал я, не узнавая свой голос. Он был хриплым и безжизненным, напрочь лишенным интонаций. И тут же без всякого перехода я позвал: – Фархи! Фархи, назад! Там – опасность! Назад, там засада на тебя! Ты погибнешь! Шеба, какое у тебя прекрасное лицо, – тут же я обратился уже к ведьме без паузы. – Живое…

– Ты бредишь, Жюльен? – встревоженно спросила Шеба. Рядом с ее лицом появились лица Боба и Риголана.

– О да, я брежу! – бормотал я, не узнавая своего хриплого голоса и чувствуя, что язык и губы отказываются повиноваться мне, словно бы я и в самом деле, укусив некроманта, прикоснулся к ужасно ядовитой твари. – Я брежу твоим прекрасным лицом, твоим голосом, твоим телом! Пусть именно ты встретишь меня в царстве мертвых, когда придет срок, а не этот ублюдок Мортимер!

– Ему плохо! – обернувшись к Риголану, взволнованным голосом произнесла Шеба.

– О нет! – возразил я. – Мне очень хорошо! Я сейчас впервые в жизни понял, как это хорошо – быть живым и умереть собственной смертью в определенный тебе судьбой час! – И снова без всякого перехода я стал звать Фархи: – Фархи! Фархи, самодовольный дракон, да где же ты есть?! У некроманта пять сумеречных драконов! Драконов-вампиров, драконов-зомби! Ты не выстоишь против них! Возвращайся немедленно!

Мои товарищи испуганно переглянулись. Где-то, словно бы очень далеко, я услышал встревоженные возгласы Джонатана, Джоурбы и других орков. Лицо Риголана придвинулась ко мне, заслоняя весь остальной мир:

– Скажи мне, бард, – произнес Риголан, – что ты видел?

– Я видел некроманта – Мортимера, сына Мрокса, мертвого вот уже более двухсот лет! – поспешно, словно в горячке, зашептал я. – Он стал Личем, он обрел гниющее сердце, он превращается в мумию! Он пытался уговорить меня отказаться от битвы, сказал, что мы все погибнем, и показал мне свою армию! Их много, Сын Тени Риголан, очень много! Среди них есть и люди, и орки, и даже темные эльфы! Всего – около пятисот-семисот зомби и полсотни вампиров! – Глаза Риголана расширились от удивления, и я схватил его за плечо, вдруг испугавшись, что он мне не поверит и сейчас уйдет, не дослушав до конца. – А еще у него пять сумеречных драконов! Отравленных драконов, которые жаждут разрушения!

Я отпустил Риголана, и он отпрянул, будто бы в испуге. Где-то надо мной послышалось хлопанье гигантских крыльев, и я услышал в своем сознании голос дракона:

– Бард! Бард, что с тобой?! Твой разум превратился в какую-то кашу! Ты слышишь меня?!

– Фархи! – прохрипел я и, рванувшись вперед, уселся на земле. Голова кружилась. – Фархи, некромант отравил пять драконов, я видел их! У него пять драконов!

Волна гнева из драконьего разума заставила меня замереть, даже головокружение прекратилось. Я понял, как этот дракон мог напугать Молодых Богов. То, что он испытывал, не было простым желанием мстить, что-то разрушить или кого-то убить. Это была маниакальная, всепоглощающая страсть к разрушению всего сущего – вплоть до разрушения вселенной. В ужасе я вскинул голову, краем глаза успев заметить, как мои товарищи падают на землю, закрывая головы руками, и только Шеба, ухватив меня за воротник куртки, пытается волочь мое тело.