Барьер (антология)

Мюнх, несколько раз брошенный от стены к стене, наконец, смог ухватиться за перегородку. Привязанное шнуром тело Камы беспрестанно билось о пол и ближайшие предметы.

Земля неумолимо приближалась. Все чаще за окнами корабля проносились то освещенные вершины гор, то темные, погруженные во мрак ущелья с вторгающимися в них длинными лавинами ледников. Машина падала все ниже, но гомеостатическая система еще действовала, пытаясь предотвратить катастрофу.

– Христос! Господи! Будь милостив… Будь милостив! –

со страхом повторял инквизитор, судорожно держась за книжную полку.

Земля была уже рядом. Рядом.

«Значит, конец!» – пронеслось в голове у Камы.

Она почувствовала новый, еще более болезненный рывок за ноги.

Самолет, взмыв вверх под управлением гомеостатического пилота, на мгновение повис в воздухе и снова упал к земле. Над самой поверхностью огненный сноп газа еще раз ударил вниз, но машина, зацепившись несущим кольцом за выступ скалы, перевернулась и с оглушительным треском зарылась в каменистый грунт.

Туча пыли на минуту поглотила корабль.

Наступила звенящая тишина. Потом слух Камы начал постепенно вылавливать из этой тишины далекий шум ветра.

Она висела на шнуре головой вниз и чувствовала, как что-то липкое стекает по ее лицу, заливая глаза.

Корабль лежал на боку так, что столик, к которому она была привязана, находился в этот момент над ней. Сквозь потрескавшиеся окна она видела небо и покрытые редкими пятнами горные склоны.

В глубине кабины, там, где когда-то находился распределительный щит, густеющее облако пара окутывало выдавленные силой ударов сплетения проводов.

«Утечка в генераторе», – отметила Кама с каким-то странным безразличием.

Она знала, что обязана сделать что-то, чтобы освободить ноги, из стягивающих их пут, но боялась пошевелиться. Правда, руки у нее были свободны, но страх перед болью парализовал движения.

Ее опять начало тошнить, а впивающийся в тело шнур, казалось, жег, как раскаленное железо. Над ней на расстоянии вытянутой руки находилось кресло. Если бы удалось забраться на спинку, которая сейчас занимала горизонтальное положение, а потом выше, на край сиденья!

Тогда она смогла бы освободиться от пут.

Постепенно, преодолевая боль в суставах, она протянула руку и схватилась за край спинки. Однако подтянуться было свыше ее сил. После нескольких попыток она в полном изнеможении снова упала.

– Иисусе… – неожиданно раздался в тишине приглушенный стон.

«Мюнх жив! – поняла она. – Но можно ли рассчитывать на его помощь?»

Стон повторился, исходя словно из-под земли.

– Ты слышишь меня, Мод? – спросила она и с волнением ждала ответа.

Стоны прекратились. Некоторое время царила тишина, потом послышался приглушенный, неуверенный шепот:

– Умоляю тебя, помоги мне… Если можешь… Если тебе можно… помоги мне.

– Где ты? Что с тобой?

– Скорее! Скорее! Умоляю!.

Едва заметная дрожь прошла по кораблю.

– Спасите!!!

Кусая от боли губы, Кама ухватилась руками за кресло и начала подтягиваться. Сантиметр за сантиметром, несмотря на то, что мускулы уже отказывались слушаться, она подтягивалась вверх, напряжением воли преодолевая бессилие и боль.

Дикие крики не прекращались, подгоняя ее.

Наконец голова девушки оказалась на уровне спинки кресла. Еще одно отчаянное усилие, и тело легло на мягко прогибающуюся поверхность. Теперь можно было несколько секунд отдохнуть.

Перебраться со спинки на сиденье было уже гораздо легче. Теперь она могла освободить ноги.

Ну, вот и все. Но до чего ж она устала. Она не могла держаться на ногах и безвольно соскользнула с кресла.

Сердце колотилось, снова началась резкая головная боль.

Она коснулась рукой лица и почувствовала под пальцами липкую влагу. Ладонь была в крови.

– Иисусе Христе!!! – снова послышался крик Модеста.

Крик все усиливался, переходя в хриплый визг.

Это вернуло Каму к действительности. Преодолевая слабость, она встала и, покачиваясь, пошла на голос.

Найти инквизитора было не трудно. В глубине кабины, там, где ударом о скалу разорвало стены корабля, среди кучи пластиката, обломков каких-то аппаратов, растрепанных журналов и книг, торчали две ноги, шевелящиеся как у насекомого, схваченного пауком. Когда Кама ухватилась за ноги и попыталась вытащить засыпанного человека, крики усилились.

– Нет! Не шевели! А! А! А! Нет! Голова!!! Моя голова!..

– сдавленный голос шел словно бы из стены.

Она с трудом начала отбрасывать нагромоздившиеся предметы, и глазам ее предстало ужасающее зрелище: из узкой щели между стеной и полом выступало тело Модеста. Голову видно не было. Она находилась по другую сторону щели.

Острые края плит касались шеи инквизитора, в любой момент грозя сойтись, словно лезвия гигантских ножниц.

Нельзя было терять ни минуты.

«Клин? Где взять клин?» – лихорадочно искала она способа спасения.

В свалке валялись толстые тома книг.

Единственное спасение.

Быстро, как можно быстрее, она начала запихивать их в щель рядом с шеей Мюнха, чтобы предотвратить сужение щели. Но это было только начало. Теперь надо было найти что-нибудь, что могло бы послужить рычагом.