Барьер (антология)

– А тебе, посланец темных сил, я говорю тут же и от имени божьего, что скорей позволю всему населению города умереть от чумы, чем позволю тебе закрыть им путь к вечному спасению…

Князь опустил глаза и слабо кивнул.

Доктор весь дрожал; он медленно отступал к двери, но сильные руки схватили его и снова подтащили к столу.

Мрачное лицо доминиканца не предвещало ничего доброго.

– От чьего имени ты говорил? Кто тебе дал волшебное средство? Кто приказал тебе смущать добрых христиан?

Несмотря на свою молодую внешность, доктор был стар. Убийство, бегство со страшным спутником, угроза костра – все это было слишком много для него. Он знал, что тот, кого инквизитор так допрашивает, уже не сможет оправдаться.

Он кинулся к столу, где пылало голубое яйцо, но монах оказался проворнее.

– А, – вскричал он, – так это и есть дьявольский амулет!

– И, сильно размахнувшись, швырнул яйцо о каменный пол так, что оно разлетелось на тысячу осколков. По комнате прошла какая-то волна, слово отзвук далекой музыки.

Доктор упал в кресло, побелев как мел. Он видел, что погиб.

– Это не я, я не хотел, нет, – бормотал он, и по щекам у него текли слезы. – Это он меня соблазнил, он, дьявол… Он вернул мне молодость, молодость! А-ах! – Он положил руки на стол и уронил на них голову, горько рыдая. – Я

знал, что это обман, и все-таки поддался ему… Он возвел меня на верх горы, а потом сбросил в пропасть…

В голосе у него звучала такая искренняя скорбь, что оба слушателя вопросительно переглянулись. Монах отпустил стражу движением руки и заговорил:

– Больше радости в небесах об одном обращенном, чем о тысяче праведников… Мне кажется, ты раскаиваешься в своем проступке… а церковь не жестока, церковь – это мать послушных детей…

Доктор приподнял голову и непонимающе смотрел на него.

– Ты спас дочь его светлости. Быть может, это было делом дьявола, ибо и дьявол противно своему замыслу может иногда творить добро… – Монах выжидающе умолк.

– Добро? – пробормотал доктор.

К князю вернулся голос.

– Ты говорил, что у тебя есть лекарство против чумы?

Доктор кивнул.

– Скольких больных ты можешь вылечить?

– Двух, трех, я не знаю, государь… но, может быть…

Монах жестом прервал его. Взгляды обоих владык встретились, и доминиканец слегка кивнул. Он обратился к доктору.

– Дай нам лекарство, и я забуду обо всем.

– Дай лекарство, – усмехнулся князь. – И убирайся к черту!

Доктор повертел головой, словно желая убедиться, что она еще сидит у него на плечах.

– Ну что же? – спросил князь. – На Виселичной горе общество неважное… и там холодно…

– А костер чересчур горяч, сын мой, – прошептал монах. Фауст проговорил хрипло:

– Да! – И сунул руку в карман.

Монах остановил его, вышел в коридор и через минуту вернулся.

– Это тебе в награду, – сказал он, подавая ему звонкий кошелек.

Фауст не знал, как он выбрался из комнаты, не верил, что жив и свободен. Он шел, пошатываясь, по коридорам дворца и все еще не верил. Но вдруг его схватила сильные руки и бросили в зловонную подземную темницу.

Когда он упал на гнилую солому, изо всех углов выползли, пища, крысы.

Зеленоватое сияние заставило его очнуться. Мефи стоял посреди камеры, одетый в прозрачный скафандр.

Доктор приподнялся, оперся на локоть, заохав от боли.

Прикрыл рукой лицо, как от удара, и застонал:

– Не моя вина, прости, господин, меня позорно обманули…

Зеленые глаза Мефи потемнели.

– Я все слышал. Слышал, как человек в сутане говорил, что скорее пожертвует всеми. – Мефи отвернулся, помолчал. – Нет, это моя ошибка – еще рано, Эфир был прав… Но я видел тут жизнь, упрямую, сильную жизнь, видел тех, кого угнетают подати, войны, болезни и страх. Они живут в берлогах, а строят соборы, – когда-нибудь будут жить во дворцах, а строить Знание… Они сильные, и их много, и позже они меня примут иначе, чем ты. Я вернусь, наверное.

А ты слаб, ученейший доктор, хотя и пожелал иметь молодость.

– Спаси меня, господин, я сделаю все! – умолял его

Фауст.

Мефи с минуту оглядывал прочные стены темницы, потом улыбнулся.

– Ты сквозь эти стены не пройдешь. Но возьми вот это.

– Он подал доктору продолговатый цилиндрический предмет. – Если направишь его на стену и нажмешь вот эти кнопки, вот тут и тут, то путь перед тобой откроется. Потом выбрось его, это опасная игрушка. Встретимся у ворот.

Прощай, иллюстриссиме!

Доктор в отчаянии пытался удержать фигуру, исчезавшую в зеленоватом облаке. После нее осталась только тьма. Потом он сжал губы и направил прибор, как было сказано.

…Ослепительная вспышка, грохот рушащихся камней… и ошеломленные стражи застыли, увидев неправильную брешь в стене, в которой висело облако пыли и каменных осколков, а изнутри выползал бурый вонючий туман.

– Дьявол его унес, – прошептал доминиканец медленно перекрестившись, когда ему сообщили о необычайном исчезновении узника.

– Сам дьявол, – подтвердил князь и схватился за притолоку двери.

И еще долгие годы спустя они рассказывали людям о том, как ученейший доктор Фауст заключил договор с дьяволом… ибо хотели запугать тех, которые считали науку и знание более важными, чем возвещаемая ими «истина божья».

Камил Бачу