Барилоче

Они вышли с оглядкой, держась за руки. Моросило. Мимо пробежали двое мальчишек. Вероника некоторое время смотрела им вслед. Спустившись обратно к ратуше, они повернули на короткую улицу, уже не такую зеленую, тихую, с редкими подъездами. Почти на углу стоял гараж, рядом другая дверь из затемненного стекла. Деметрио пропустил Веронику вперед, но внутри обогнал и облокотился о стойку. Мрачный усач с необъятным брюхом слащаво осклабился. Деметрио что-то сказал, толстобрюхий ответил и протянул ему ключ. Они поднялись по ступенькам с ковровой дорожкой и нашли нужный номер в конце коридора, разукрашенного, как балаган.

Заперев дверь, Деметрио увидел, что Вероника уже оголяет грудь, похожую на зрелые плоды. Пальцами босой ноги она сняла вторую туфлю, наступив на задник. Юбка упала, как будто на нее неожиданно подействовало земное притяжение, чулки сбились вокруг лодыжек потемневшими сливками, оставив легкий след на волосках ног. Мелкие зубки впились в карминовую губу, куцый лоскут, прикрывавший треугольник лобка, натянулся и исчез, едва коснувшись ковра, живот появлялся и пропадал от неконтролируемой дрожи. В это время Деметрио немного в стороне спокойно расстегивал рубашку.

XXVII

Вероника посмотрела на него недвусмысленным, излишне откровенным взглядом. Прежде чем отвернуться и попросить еще салата, Деметрио предостерегающе округлил глаза. Стол ломился от еды. На нем были тарелки для закусок и засаленные салатницы, оплетенные бутылки красного вина, газированная вода, кока-кола, приборы с деревянными ручками (воткнутые в кусок мяса, они заставляли его истекать густым пунцовым соком), большое количество хлеба, белого, разделенного на ломти и оставлявшего между тарелками горы крошек — и все это на старомодной клеенке в синюю и белую клетку. Отведя взгляд от Вероники, Деметрио стал смотреть на двух мальчиков, весело гомонивших после каждого отправленного в рот куска. Блестящая прямая челка падала старшему на глаза. Он говорил, морща нос и показывая дырку на месте выпавшего зуба, в то время как младший то и дело перебивал его и заливисто хохотал, откинув голову и издавая пронзительный вибрирующий звук, от которого Деметрио хоть и передергивался, но с какой-то родительской снисходительностью в душе. Дети знали его имя и, приветствуя, обращались к нему запанибрата, хотя церемонно протягивали руку — так отец научил их здороваться со всеми мужчинами. Их отец, Негр, дружелюбно хлопал Деметрио по спине, подливал ему вина, временами обнимал заботливыми, энергичными руками жену, следил за своими смышлеными отпрысками с блеском в глазах, вызванным отчасти отцовской гордостью, отчасти алкоголем, и был, в конце концов, самым счастливым рогоносцем на свете, подумал Деметрио.

Принимая приглашение, он проявил не столько хладнокровие, сколько обыкновенную неосмотрительность. Они впервые обедали вместе с тех пор, как Деметрио стал спать с Вероникой, по крайней мере, с тех пор, как стал спать с ней регулярно, и все эти месяцы, четко разделяя работу и удовольствие, он полностью освободил себя от угрызений совести. Но сейчас, в присутствии обоих, важно было вести себя естественно, и Деметрио это удавалось с трудом, но не из-за моральной дилеммы (с ней он разделался давно), а из-за неудобной жалости к слепому Негру, этому добряку и простаку с угольно-черными усами и выпирающим пузом. Деметрио старался смотреть на мальчишек, сосредоточиться на жадных до всего на свете глазах, на детском смехе, простых, восторженных словах и благодаря их невинности отвлечься. Хочешь еще винца, Деметрио? Давай налью, это красное — просто улет.

Второй взгляд был быстрый, но настойчивый. Деметрио понял, что должен действовать, если хочет покончить с этой игрой, поэтому встал, взял тарелку и пошел на кухню вслед за Вероникой. Негр остался за столом куролесить с детьми, дверь почти заглушила их голоса. Она ждала его с горящими глазами, кончик языка поблескивал между зубами. Совершенно спокойно, убедившись, что неразборчивые крики в столовой по-прежнему слагаются из трех голосов, Деметрио набросился на Веронику и стиснул ей грудь.

XXVIII

Деметрио вернулся домой без единой мысли в голове. Он чувствовал тяжесть алкоголя, сонливость и злость. Встав над унитазом, он некоторое время смотрел на свое отражение, пока оно не расплылось от капель мочи.