Барин

– А я на тебя, Грунька, пялиться и не собирался. А вот Любка вполне подходит, чтобы на неё пялиться. Так ты, Любка, что называется, сбирай пожитки, барыня приказали самолично тебя привести к барину в услужение.

Люба в испуге за Груню схватилась:

– Груняша, миленькая, не отдавай, Христом богом прошу. Погибну я там, забьют меня до смерти. Не отдавай, миленькая.

– Постой-ка, – Груня отодвинула Любку и к Митьке подошла. – А ежели сказать, что не нашел Любку, чего возьмёшь?

Митька призадумался, почесал затылок, а потом с сожалением, ведь упустил возможность что-то получить, сказал:

– Должен Любку привести, барыня лично приказали.

Когда Люба уходила, Груня быстро крестила её и говорила:

– Иди, авось и пронесёт, – а в глазах жалость и тоска.

Глава 3

Эта игра в кота и мышей несколько затянулась, но Иван Ильич точно знал – нужная мышь всё равно попадет в ловушку. Ждал он терпеливо, оттого что надеялся, рано или поздно, ему непременно подадут нужную молодуху. Так зачем торопить события, если можно насладиться процессом.

Он играл. Подсказывал жене и матери, намекал, но прямо не указывал. Иван хорошо знал, кто ему нужен. Но хотел, чтобы окружающие не догадывались о его тайных желаниях. И потом, всё это действо со служанками ему нравилось. Прекрасная возможность развлечься, скрасить бесконечное пустое времяпровождение. Ведь до того от скуки он уже не знал, как себя занять. Вернее, знал, но хотел, чтобы поставленные цели были достигнуты не так быстро. Иначе какой в этой игре интерес.

Пока Иван Ильич устраивал все эти спектакли со служанками, надеясь на логическое их завершение, от тестя пришло письмо, что большой груз из Индии и Китая вот-вот подойдёт на губернскую ярмарку.

В таком деле нужно было поспешать. Много шустрых купчишек на Азиатские товары слетается. Кто первый появится, тому и сливки снимать. Тому – выбор огромный, почёт и уважение. Если какой купец всё лучшее забирает, то потом уже лишь в остатках ковыряться. Они, конечно, тоже в цене, товар из Азии завсегда реализуется, но если лучшее возьмёшь, то и барыш несусветный поимеешь.

Собрался Иван Ильич в одночасье. Гришка едва запрячь успел, как барин уже прощался с женой и детьми. Выдвинулись тут же.

Ненадолго обе хозяйки вздохнули с облегчением. То, что происходило в доме последний месяц, откровенно выводило уже из терпения и забирало все силы. Постоянно недовольный прислугой Иван истрепал нервы обеим, и теперь они могли немного передохнуть. Отдых этот – короткий. Скоро вернётся хозяин, и тогда всё сначала. Обе барыни понимали, отчего он бесится, но никак не могли устроить так, чтобы это его состояние хоть как-то успокоить. И немудрено, перебрать всех девок в деревне это вам не шутки.

Острая необходимость присматриваться к замужним бабам, тут тоже натолкнулась на проблему. Почти у всех замужних в деревне – целый выводок детей. А те, что барачные, и подавно не отвечали требованиям хозяина, все сплошь непривлекательные и с детьми малыми. Из дворовых замужних тоже не было достойных кандидатур.

Но тут совершенно неожиданно Ольга Филимоновна вспомнила случай с яйцами и сказала об этом Катерине.

– Припоминаешь, та, что яйца во дворе разбила, она вроде ничего себе бабёнка. Мишкина женка.

– А, эта. Вот сейчас только и я об ней вспомнила. И то верно. Она и на лицо не уродка. И телеса что надо.

– Так пусть приведут её, посмотрим. Что за дело? Может, и сгодится. Уже обыскались – сил нет. А эту бабёнку, ещё не видали в прислужницах.

На том и сговорились, послали Митьку за Любой.

Когда она в комнату вошла, барыни уставились на неё. Долго осматривали. Обе понимали, хороша деваха несказанно. Но было в ней что-то диковатое. Она не стоит, потупив взор, а на рассматривания барынь отвечает гордым взглядом. Где-то даже свысока.

– Не нравится мне этот норов, – грустно вздохнула Катерина.

– Да, тут обтёсывать и обтёсывать, – подтвердила Ольга Филимоновна.

– Может, ну её, другую поищем? А то, не дай Бог, с Иваном Ильичом хлопот не оберешься. А ну как девка начнёт коники выбрыкивать?

– Начнёт выбрыкивать – прогонит Иван, и дело с концом. А попробовать нужно, чего отказываться. Может, и подойдёт, кто знает. Ивана Ильича нашего не поймёшь, чего ему надобно.

Они разговаривали так, будто не было в комнате никого кроме них. И совсем не обращали внимания ни на Любку, ни на Митьку, что возле стенки притулился. И только когда он вежливо кашлянул и проговорил из-за Любиной спины: «Дозвольте сказать, хозяйка», – его заметили.

– Говори, только по делу. Не видишь, некогда нам, – Ольга Филимоновна недовольно глянула на Митьку.

– По делу, матушка, конечно, по делу. Я вот чего хотел предложить, по мужскому, так сказать взгляду. Надо бы Любку уму разуму поучить, пока барина нет. Всё, что нужно, в голову ей втемяшить. Да ещё я бы непременно сарафан с неё снял, а юбку да блузу одел. Как-то посурьёзней будет. Такая вот моя мнения.

Барыни переглянулись.

– Дело говоришь, Митька, продолжай, – кивнула мать.

Тот сразу осмелел и раззадорился, из-за Любиной спины полностью показался.