Бархатная кибитка

Взирая иногда с легкой обидой, как бы вынужденно наблюдая за увлекательной, но непонятной игрой чужих детей, слишком, может быть, сложной и хитросплетенной игрой слишком чужих детей, слишком громко (или, наоборот, слишком тихо) шуршащих своими лисьими хвостами по мордочкам детских игрушек, по выпуклым физиономиям детских персонажей: всех этих Гурвинеков в очках, курчавых чешскоподобных Гурвинеков, их зеленоногих отцов Шпейблов, а также всех этих Дюймовочек, взирающих на мир сквозь лепестки тюльпана или, не дай Бог, мака, всех этих миядзаковских Юбаб, влетающих во Дворец Купален на ступе или же на нефритовом облаке, всех этих облых таинственных меланхолических Муми-троллей, пробужденных среди зимы, пишущих мемуары в ожидании кометы, блуждая среди Питеров Пэнов, среди аллюзий и медуз, среди пиратов Карибского моря и золотых улиток…

По следам эластичных тапочек легконогой княжны продолжаем всасываться (вплывать, деликатно внедряться) в просторы Библейской долины. Под ногами у нас хрустят бесцветные коровьи лепешки, овечий кал зримо сливается с грунтом. Минуем ограду пионерского лагеря «Ласточка», усаженного пирамидальными тополями. На территории этого лагеря я как-то раз наблюдал выступление гастролирующего фокусника. Это был молодой комсомолец, загорелый, бодрый, во фраке и цилиндре. Узреть комсомольца во фраке и цилиндре – такое возможно только на сеансе черной магии (с последующим разоблачением). Комсомолец совершал все, что положено: показывал карточные фокусы, вытягивал из цилиндра кролика за мягкие розовые уши, превращал платок в голубя, а трость – в змею. Только вот ассистентку не распиливал, потому что не было у него ассистентки. Параллельно он еще ухитрялся восторженно рассказывать детворе про молодежные коммунистические стройки, про Байкало-Амурскую Магистраль… Ну что ж, молодежные коммунистические стройки – это тоже чудо, фокус в своем роде. Заставить тонну людей срываться с места, ехать за тридевять земель и там вкалывать на стройках почти бесплатно, на чистом энтузиазме – такой фокус научилась показывать советская власть после того, как отказалась от лагерного подневольного труда. Теперь для этого есть гастарбайтеры. Теперь молодежный энтузиазм уже не нужен, достаточно катастрофического положения в неблагополучных республиках. А если в неблагополучных республиках станет благополучно – что тогда? Все будут делать роботы? Или снова придется интоксицировать молодежь восторженными чувствами? Совмещать стройки с рейвами и массовыми оргиями? Или опять десятками и сотнями тысяч гнать людей в лагеря, обрекая на рабский труд под надзором конвоиров? Лучше бы плюнуть на все эти стройки, пусть все зарастает травой. Пускай животные пасутся на обломках индустриальной и постиндустриальной цивилизации, как паслись они на коктебельских холмах. Паслись и блеяли, лелея свою пухлобедрую тупость.

А простор все объемнее, откровеннее, словно бы медленно раздвигают невидимый, нелюдимый занавес. Впереди полигон. Стрельбище перед нами. Сюрреалистические псевдодомики, квазиворотца, потемкинские объекты непостижимого назначения. Какие-то пожилые раскрашенные столбики условно торчат из ландшафта. Мишени, мишени… Здесь развлекается местная военчасть.

Ты скажешь – там, на полигоне,
Два клоуна засели – Бам и Бом.

Так, кажется, написал Мандельштам? Или это Мандельброт, намазанный на пространственный бутерброд? Фрактальная геометрия.

Выстрелы отсюда слышны у самого моря, гулкими надувными мячами докатываются они до загорелых ушей купальщиков, смешиваясь с собственным эхом, с криками чаек, с черноморскими голосами, выкликающими в громкоговоритель маршруты водных экскурсий. Вы увидите незабываемые скалы потухшего вулкана Кара-Даг… Увидим, увидим. Куда же мы денемся, дорогие голоса? Мы еще и не такое увидим, любезные голоса. Увидим Иакова, спящего на плоском камне. Из чресел его поднимается до небес витая барочная колонна – это двойная спираль ДНК, лествица небесная. По ступеням этой лестницы снуют ангелы с розовыми пятками. При виде этих ангелов разбегаются врассыпную веселые поросята – Ниф-Нифы, Нуф-Нуфы, Наф-Нафы… Они построили себе глинобитные домики в горах, они прячутся за своими пузырчатыми стенами – лишь бы не наблюдать розовых пяток ангелов.