Бархатная Принцесса

Я подсаживаю ее на окно, и Принцесса влезает обратно. Стаскивает мою куртку и – как будто я этого не замечу – напоследок втягивает запах с воротника. Моей канарейке в клетке так идет румянец и распухшие губы, и хочется смеяться от того, что у нее на щеках остались следи моей щетины. Провожу рукой по небритым щекам, но извиняться не собираюсь. Сегодня мы оба что-то оставили друг на друге, совершили наш маленький ритуал клеймения.

— Когда я тебя увижу? – спрашиваю, начихав на все правила и запреты.

Мы оба и так сильно подставляемся, но я не представляю, как смогу уйти опять в неизвестность, где буду существовать в надежде, что сучка-судьба подкинет новую возможность или случайную встречу. Я так больше не могу. Я согласен на роль любовника, на что угодно, лишь бы видеть ее хоть иногда. До того, как ее беременность станет слишком очевидной, чтобы отмахиваться от нее, словно от назойливой мухи.

— Завтра меня выписывают, - отвечает она, а я слышу: «Завтра я снова буду рядом с мужем».

Кажется, еще немного, и я морально созрею, чтобы убить его.

— И? – тороплю с ответом.

— У меня есть квартира. – Она называет адрес, и я улыбаюсь, потому что это совсем неподалеку от Белой башни, где я работаю. – В среду. Уйду из студии пораньше. Около трех.

Тянусь, чтобы взять ее за кофту на груди - и Даниэла послушно наклоняется через окно. Наши рты близко, но мы сдерживаем поцелуй, иначе я просто плюну на все и влезу в палату и все-таки трахну ее, вопреки запрету, и тогда Даниэла может потерять ребенка. И эта невидимая могила ляжет между нами на всю оставшуюся жизнь.

— Я вырвусь с работы, - почему-то шепотом обещаю я. – Вряд ли больше, чем на час.

Серебряные глаза вспыхивают сумасшедшим огнем, и мне пиздец, как греет душу знать, что это из-за меня она оживает, улыбается, так сумасшедше сексуально краснеет и переминается с ноги на ногу.

— Даже если на пять минут, - отвечает моя Принцесса и трется щекой о мою щетину. – Не брейся, мне нравится.

Я впервые в жизни сбегаю от женщины. Просто тупо со всех ног, даже не оглядываясь. Потому что одна эта фраза превращает меня в подожженную бочку тестостерона. Я не сдержался бы, задержись у того чертового окна еще хоть на секунду. И меня бы не остановили ни больничные стены, ни больничная койка.

Я катаюсь по ночному городу еще примерно час. Отрезвляю себя морозным воздухом, успокаиваюсь под мерный рокот мотора и только потом возвращаюсь домой. В окнах не горит свет, но, когда я закрываю за собой дверь и прохожу в гостиную, загорается ночник - и Ляля, красная от злости, ехидно интересуется:

— Где ты был?! С кем трахался на этот раз?!

— Не с тобой? – издеваюсь я, но она бешено бросается на меня и пытается ударить. Легко перехватываю ее кулаки и толчком аккуратно «роняю» обратно на диван. – Сделаешь так еще раз – пойдешь на хуй из моей квартиры.

— Кай! – орет Ляля мне в спину, но я запираюсь в ванной и лезу под горячий душ.

А когда выхожу, Ляля спит под дверью с моей курткой в руках.

Нужно заканчивать этот цирк.

Глава двадцать седьмая: Даниэла

Вторник и понедельник я не живу – я существую.

Олег забирает меня домой в воскресенье после обеда и с загадочной улыбкой говорит, что у него для меня сюрприз.

«Еще одно дорогое эксклюзивное украшение?» - вертится на языке неуместная грубость, но я только улыбаюсь и очень стараюсь изобразить заинтересованность и нетерпение.

В моем мире больше нет красок, пока рядом нет Кая. Эта простая формула настолько очевидна, что я принимаю ее как данность. Я делаю видимость, что живу: говорю, шевелю руками и ногами, а в голове просто тикает обратный отсчет до среды.

Сюрприз Олега – это ремонт в нашей спальне. Он нанял жутко дорого дизайнера, чтобы визуально разделить комнату на две зоны: для нас и для детских принадлежностей. Я улыбаюсь и даже говорю, что это именно то, чего я хотела. Муж обнимает меня, и мы стоим посреди совершенно пустой комнаты с ободранными обоями, и я чувствую себя точно такой же: ободранной изнутри ложью, запретными чувствами и страшной тайной.

И все же, понедельник и вторник – это просто сорок восемь часов, и даже если они текут убийственно медленно, жизнь все равно идет своим чередом.

А в среду утром, пока Олег в душе, у него снова звонит телефон. Мы временно переехали в другую комнату и розетка только с моей стороны, поэтому муж кладет телефон заряжаться на мою прикроватную тумбочку. Я пытаюсь игнорировать звонок, но после короткой паузы телефон снова разрывается. Наощупь беру телефон, хочу отключить, но не успеваю вовремя закрыть глаза и снова вижу это имя – Эльвира. Палец зависает над красным кружочком, но я не отключаю, а выжидаю, пока ей надоест. Машинально тянусь, чтобы проверить, кто звонил минуту назад и почти не удивляюсь, что это тоже была она.

И телефон звонит опять. В третий раз. И снова то же имя.