Бармен из Шереметьево

— Виктор Иванович! Не нужно мне пересказывать всю историю — я внимательно прочитал справку, — прервал его Андропов, — скажи мне свое мнение: мог этот грузчик иметь отношение к зарубежным спецслужбам?

— Нет. Я в такую возможность не верю. Молод слишком.

— Это не довод. Что скажет контрразведка? — обратился Андропов к начальнику Второго главного управления Григоренко.

— Выводы делать рано, но по той информации, что мы имеем сегодня, фигурант практически все три последних года находился в казарменных условиях и был окружен большим количеством людей. Нет никаких данных не только о возможной вербовке, но и вообще о каких-либо контактах с иностранцами. Тем не менее я приказал не использовать региональные управления и командировал в Еланскую дивизию, где фигурант проходил срочную службу, и Находкинское училище сотрудников центрального аппарата — они опросят сослуживцев, соберут информацию и документы.

— Очень правильное решение, Григорий Федорович. Позволит, кроме прочего, уменьшить огласку. Что решили с сотрудниками?

— Валова увольняем. С Солодовым сложнее — он не подписывал допуск перебежчика к работе в зоне вылета и вообще находился в отпуске. Характеризуется только положительно, прекрасный агентурист.

— Увольнять никого нельзя, — неожиданно заявил Андропов, — иначе огласки нам не избежать. Верните этого Валова в аэропорт — увольте через месяц-два, когда стихнут разговоры. При передаче его агентуры новому сотруднику следует подчеркивать, что Валов отправлен на повышение — это очень важно для нейтрализации возможных слухов. У всех причастных отобрать подписки о неразглашении, в ходе бесед намекать, что все идет по плану и, если кто и оказался на Западе, — то так и задумывалось органами и нет никакой необходимости делиться этой историей с друзьями.

Решено было уголовного дела по факту незаконного пересечения государственной границы не возбуждать. Резидентуре в Бонне поручить собрать информацию о судьбе беглого грузчика и, по возможности, определить его статус и местонахождение. Начальника Управления «Т» Второго главного управления КГБ уволить в связи с реорганизацией и образованием нового Четвертого управления, майора Валова из Комитета государственной безопасности уволить по негативным основаниям, но не ранее седьмого февраля. Подполковника Солодова от работы начальником отделения отстранить и передать в распоряжение управления кадров (позднее ему было предложено отбыть советником в 40-ую армию, ведущую боевые действия в Афганистане, на что тот без раздумий согласился). Предложить Министерству путей сообщения СССР внести в должностные инструкции персоналов аэропортов обязательную — третью — проверку паспортов пассажиров перед посадкой.

Заграница

Оставаться в аэропорту не имело смысла, но и податься было некуда, и Димка обреченно побрел прочь вдоль длинной очереди такси, ожидавших свистка диспетчера. Свисток означал разрешение двум авто въехать внутрь аэропорта, к терминалам. Очередь, однако, почти не двигалась — ночь. Таксисты кучковались по двое-трое и обсуждали что-то свое — таксистское, слышалась немецкая и турецкая речь. Димка дошел почти до конца этой очереди из машин, как вдруг его ухо резануло незнакомое, но такое русское слово «цаповник». Он остановился как вкопанный — молодая круглолицая таксистка с вьющимися русыми волосами смеясь толкала в спину пожилого мужчину, тоже таксиста. Подождав, пока дядька уйдет к своей машине, Дима робко приблизился, попросил знаком отпустить стекло и спросил:

— Извините, а вы не говорите по-русски?

— О, русачок! — обрадовалась полька и добавила четко: — Мир, труд, Олимпиада! Цо пан хце?

Но пан и сам толком не знал — что он хце…

— Не могли бы вы отвезти меня в город?

— Мает пан каки пеньензы? — поинтересовалась таксистка, хитро прищурив один глаз.

Какие-то пеньензы Димка, конечно, имел — он вынул из кармана пачку, что Влад достал из-за холодильника, и дверь машины гостеприимно распахнулась. Польский показался Димке смешным — он все понимал, но его не покидало чувство, что таксистка эта на самом деле русская и только дразнится, нарочно коверкая слова. Он наврал, что прилетел с группой советских туристов из Москвы и только что от них убежал. Рассказывать настоящую историю он не решился — слишком невероятно. Девушка его понимала — в польских школах все изучали русский. Интересный такой достался пассажир.

— Малгожата Моссаковски, — представилась полька и, секунду подумав, добавила: — Гошка.

— Гошка? — переспросил Димка и впервые улыбнулся.