Барнаша

Будь у них с Ормусом охрана посильней… Как тогда, в напоённой зноем пустыне Египта… Караван отбился от нападающих. Разбойники уносили ноги, не подобрав даже своих убитых и раненых. Молчаливый начальник охраны, оглядев поле боя, отдал короткий приказ добить негодяев. Несколько вскриков, судорожные вздрагивания тел. Кто из них больше разбойник, Господи, — то ли нападавшие, то ли эти суровые их судьи, чьи руки и сердца не дрогнули? Эти, из охраны, самые разбойники и есть… Собрали караван и уходят, оставляя своих и чужих падалью для ночных хищников пустыни…

Но охраны у них нет, и их двое — против десяти. Значит, придётся сдаться. И здесь возможны два исхода. Безжалостное истребление всех и вся. Так бывает чаще. Тем более что у них с Ормусом и взять-то нечего. А это озлобит их донельзя. Встречались разбойники благородные, брали из добычи добрую половину, оставив каравану жизнь и часть товара. Да это не про них с Ормусом сказано. У них одно богатство, для них бесценное — жизнь. Для разбойников же это не ценность…

Между тем, под быстрое мелькание мыслей Иисуса, разбойники приближались. Не видеть и не слышать их было невозможно. Так отчего же молчит предводитель его, учитель Ормус?

Ормус же молчит, и даже устроился к приближающимся спиной. Согнулся над участком дороги, где песок, и чертит что-то пальцем. Несмотря на одолевший сердце страх, Иисус попытался разглядеть — что именно? Заклятие против смерти? — так его не существует! Иисус в волнении навис над Ормусом…

«Разрез пирамиды… Это разрез пирамиды Хуфу[298], самой загадочной гробницы Египта!» — догадался Иисус. Ормус видел хранилище! И гробницу — о которой рассказывали невероятное! Символы под пальцами оживали, говоря Иисусу многое. Чего он не знал доселе. Ученик увлёкся, забыл о наступающей беде. Ормус чертил. Иисус пытался прочесть и запомнить, и течение времени уже не трогало их обоих… Между тем, их обступили, окружили, закрыли дорогу к отступлению. Иисус вздрогнул, услышав голос предводителя рядом, тронул плечо Ормуса.

Взгляд, которым одарил его Ормус в ответ, потряс ученика. То был взгляд без капли человеческого в нём. Стало ясно, что Ормус давно всё слышит и видит. Но не глазами, а внутренним зрением. Задолго до того, как разбойники подступили. А в глазах жреца царила смерть. Смерть для тех, кто хотел их смерти.

Словно во сне видел Иисус глаза питона. Он неподвижен, лежит и сосредоточен на себе. Он сыт, и ничего ему не нужно. Между ним и жертвой — невидимая черта. Пока скачущая легкомысленно жертва за пределом этой черты… и потом, он ведь сыт… Но черта будет случайно перейдена глупым животным! И все мощные кольца великолепного тела развернутся в мгновение ока, и жертва выдохнет последние остатки воздуха из выжатых легких! А пока — пусть скачет… Он ведь сыт…

Словно во сне видел Иисус глаза питона. А в них — жертвы Ормуса. Павшие от ударов его дубинки, выхваченной из складок одежды. От ножей, что пронзят воздух и вопьются в беззащитные горла преследователей. Он увидел воочию кровь на песке, и кровь на траве, и бегущие в панике по дороге фигуры…

Для остановившихся шагах в пяти — семи разбойников раздавшийся в ночи хохот Иисуса стал той чертой, что не переступит жертва, когда внутреннее чувство опасности в ней не дремлет.

Освещённое луной лицо предводителя выразило изумление. Их обычно боялись. Перед ними трепетали. Но то, что происходило сейчас, было так мало похоже на обычное!

Иисус согнулся в приступе весёлого хохота. Лица угрюмые, давно не мытые, мятые и пыльные. А на них — не свойственная им растерянность. Попытка уразуметь, что происходит, почему. Неумение понять, незрелость мысли убогих человеческих существ. Не так давно он держал на руках сына Дидима. Щекотал ему шейку пшеничным колосом, а тот заходился. Смеялся беззаботно, безудержно, до слёз. Так и он, Иисус, смеялся сейчас, освобождённый взглядом Ормуса от страха…

Лицо вожака, однако, не лишено проницательности и определённого ума. Даже в этом стаде предводительствовать дано лучшему, он же и есть самый сильный, поскольку умный. Окриком «стойте на месте, не трогайте их!» остановил своё стадо. Что он разглядел в них двоих? Смеющееся лицо стоящего Иисуса. Человек смеётся, ощущая себя в безопасности, это очевидно. Второй сидит к нему спиной. Неподвижен, словно умер ещё в прошлом году. Но в этой спине — не понятная ему, предводителю, сила. От этой спины исходит ощущение неведомой опасности.

Главарь шайки ещё раз предупредил своих людей окриком: «стойте на месте!». Но они и так стояли. Они привыкли выполнять приказы и подчиняться, это верно. Но сегодня что-то подсказывало им, обычно грубым и подлым в своём ремесле, и имеющим дело с беззащитными людьми: впереди — опасность!