Барон

А ведь в старости здоровье еще ухудшится. Я сейчас та… Похоже, придется гулять с Мари в скафандре. Сначала под луной. Потом на луне.

– Здравствуй, старина.

– Добрый вечер.

– На выходных матч смотрел?

– Не получилось. Все выходные провели с семьей за городом, так что о футболе: «не могло быть и речи».

– Паршиво.

– Ну а как сыграли?

– Три три.

– Уау!

– Матч был невероятный. Счет сравняли на последней минуте.

– На последней минуте?

– Да, даже она уже истекла, но судья дал подать угловой и…

И в до духоты растопленном доме тебя ждет она. Твоя бабушка. Никаких сквозняков и шерстяные тапочки. Ты ее полюбил когда-то и больше в жизни ни в чем не нуждался. Каждому дедушке нужна бабушка – аксиома.

Это миф, что красота принадлежит исключительно молодости. Старики тоже красивы. А она дак вообще еще на обложку журнала сгодиться. Отличный бы вышел материал. Сейчас она даже красивее, чем ты мог себе вообразить.

Belleza!

Тебя ждет теплый овощной суп. Нежирный, потому что жирного с тебя уже достаточно. Только пока не видит, ты до сих балуешь себя темным пивом и ультрачизбургером. Ну, потому что это навсегда.

Она в шерстяном свитере. Очень милый свитер. Уже немного великоват. Как и тапочки. Только что высушенные волосы пахнут шампунем. Щекотно. Самое сладкое – волосы девушек в июне. Десерт молодости, разогретый феном и доведенный до готовности на солнце. Сливочный, с нотками сезонных фруктов, ложка меда и букет полевых цветов. От чуть великоватого свитера пахнет тертой морковью и свеклой. Хоть носоглотку и пора отправлять на списание, эти запахи ты до сих пор чувствуешь, ведь у тебя большой нос, старина – не забывай. На руках пыльца от крахмала, на пальце кольцо из пластыря. Ладно, все же она готовит лучше тебя. Да, если бы ты чаще практиковался, ты бы всем показал, но ты же не…

– Куда ты наряжаешься? Неужели решила попытать счастье и найти кого-нибудь, кто родился в двадцать первом веке? – спрашиваешь нарочито более старческим голосом, выкашливая холодный воздух, засевший в груди.

Смеется она от твоих дешевых подколов, над которыми ты практиковался немного чаще, чем в готовке, или нет – неважно. Важно, что она рядом. С тобой на диване, подлокотник которого слипся от крепкого кофе. И ведь сколько раз проливал, а все-равно ставит чашку. И ведь сколько раз врач запрещал, а все-равно максимальной обжарки. А все-равно… Ты бы прижался к ее шерстяному свитеру, но необходимо также учитывать интересы собаки. Мари… Не помню рассказывал ли я ей, почему так назвал собаку. Вроде бы.

Не лениться и включить виниловый проигрыватель. Их, когда ты был молодой, уже считали старьем и фетишем ретроградов, а ты… Но, послушайте, не зря же нас природа наградила большими ушами – по два саксофона на нос. Суп был прелестный. Пусть выберет пластинку. Разрешите пригласить вас на… Не чересчур ли? Плевать! Сейчас все-равно кончится.

Наступит ночь, и кто-то из вас превратится в воспоминание – все, что в конечном счете останется для второго.

Вспоминать или быть воспоминанием?

Суп был прелестный.

Во время танца я снова влюблялся.

Она устала. Она устает все чаще, и ты беспокоишься. Вы ляжете спать пораньше. Она не даст тебе выкурить еще трубочку, а уж тем более распить бокал скотча с собакой, и ты как дурак будешь лежать полночи без сна и думать, не станет ли кто-то из вас воспоминанием на утро. Всего-лишь или целым…

Разрешите пригласить вас на танец.

Хотя бы на танец во сне.

Вальс в глубокой фазе.

А утром снова браться за трость и выгуливать Мари.

Не помню, рассказывал ли я ей, почему так назвал собаку. Вроде бы да. Или забыл?

– Ультрачизбургер и пинту темного, пожалуйста.

На выходные, далеко не на все, к вам будут приезжать дети – тоже уже не гнедые скакуны, но все еще куда-то скачущие, когда давно пора успокоиться и снять с себя подковы – пацаны, не более, с ними еще и внуки и, чем черт не шутит, правнуки. Можно надавить, чтобы одного из внуков или правнуков назвали в твою честь и обращаться к нему Глеб Мантров-младший. Или Gleb Mantrovt JR. Или второй! Gleb Mantrovt II. Звучит недурно.

Семейный отдых в загородном доме. Дом небольшой, без излишеств, но она его обставит очень уютно и со вкусом. Непременно с винным погребом, чтобы хранить Стинговское вино, и небольшим кабинетом с библиотекой – только избранное (чтобы хорошенько поломать голову, кто туда вхож и с плакатом во всю стену: «Солженицын – вошь»). Можно повесить и гигантский плакат Александра Исаевича, но я не люблю пафос и помпезность. Именно от нелюбви к пафосу и помпезности у тебя перстни на руках? Пижон! Отвали, пацан! Доживешь до моих лет, тогда и посмотрим.