Барон Беркет

– Жен надо бы привезти сюда, – высказал он единственное пожелание.

– Привезу осенью, – пообещал я.

Нудд согласился стать собственником укрепленного манора, и прямо на глазах начал надуваться от важности. Видимо, наконец-то почувствовал себя настоящим рыцарем.

Вообще-то, манор надо бы отдать Умфре или Джону, но оба не хотели жить здесь. Я пообещал им взамен по валлийской деревне на берегу устья реки Ди. Каждая была меньше по размеру, но по доходам тянула теперь на «кольчужный» лён, что было намного больше того, что они имели бы с португальских земель.

По местному закону количество земли, с которой собственник обязан выставлять по зову короля вооруженного всадника, был намного меньше «кольчужного» лена. Но и всадник мог иметь не кольчугу, а кожаную броню. Он все равно считался рыцарем, поскольку португальское слово «кавалейру» обозначало и того, кого принято называть в Англии сержантом, и рыцаря в кольчуге. Только кавалейру считался бедным рыцарем, не благородным. Ему желательно быть рыцарем по рождению, но никто особо не копался в родословных. Больше внимания уделяли богатству. Так что кавалейру стали и солдаты, и альмогавары из моего отряда, не говоря уже о сержантах, которые получили в полтора раза больше. Благородными, фидалгу, считались те, у кого имелись доходы, позволяющие хорошо жить не только на жалованье наемника и долю в награбленном в походе. Таковыми теперь стали брабантские рыцари, потому что у них земель в три раза больше, чем у солдат. Я относился к высшей категории – рико омбре (богатые люди). Таких, как я, в Португалии называли графами не зависимо от того, имели они титул или нет. Титулом было богатство. Поэтому графов в Португалии было слишком много. Это напоминало ситуацию в дореволюционной Грузии, где каждый, у кого был верховой конь и три барана, называл себя князем, а если что-то одно, то просто благородным человеком.

Две недели до прихода королевского войска мы провели в набегах на южный берег реки. Приводили оттуда скот, освобожденных из рабства христиан и молодых женщин и девушек. Часть скота съедали, часть отдавали в кредит своим арендаторам, которыми делали в том числе и бывших рабов. Красивые женщины и девушки становились женами моих рыцарей и солдат, а некрасивые доставались арендаторам.

40

Город Сантарен назван так принявшими христианство аланами в честь Святой Ирины. Когда-то давно это был лузитанский город, потом римский, потом аланский, потом стал маврским. Мы пришли вернуть его в лоно католической церкви, вассалами которой являлись. Город стоял на высоком правом берегу Тежу рядом с бродом и был окружен широким рвом, по которому быстро текла мутная речная вода. Последние несколько дней шли дожди и в горах таял снег, так что река разлилась вширь, стала полноводной и бурной. Говорят, что летом она мелеет так, что покрывается желтовато-серыми длинными и широкими плешинами песочно-глиняных островов. Тогда ее может перейти даже ребенок. Сейчас в это верилось с трудом. Город напоминал полуовал, который ровной, точнее, не сильно изогнутой, стороной примыкал к реке. Стены высотой метров семь-восемь, сложены из хорошо обработанного камня. В выпуклой части трое ворот с высокими надворотными башнями, между которыми по одной прямоугольной башне. Еще две башни там, где стены упирались в реку. Со стороны реки тоже были ворота с надворотной башней и двумя башнями по бокам от них. По местным меркам город был, действительно, не маленький. Но только по местным.

Поскольку уровень воды в реке был высокий, король Афонсу решил, что штурмовать с той стороны нет смысла. Приведенное им войско, состоявшее по большей части из плохо вооруженных и обученных ополченцев, занялось подготовкой к штурму города с других трех сторон. По моему совету начали рыть ров и насыпать вал около Сантарена, чтобы предотвратить вылазки горожан, и засыпать городской ров. Это была работа как раз для ополченцев. Причем выкопать новый ров им оказалось легче, чем засыпать городской. Еще они делала лестницы, тараны, большие щиты, готовясь к штурму. Осадных орудий не было. Король Афонсу приглашал мастеров по изготовлению их, но все ушли с крестоносцами.

Мои бойцы к работам не привлекались. Мы вместе с небольшим отрядом португальских рыцарей находились в постоянной готовности отбить вылазку горожан. Альмогавары, которых здесь было не меньше пяти сотен, тоже не работали. Они несли дозорную службу на обеих берегах реки Тежу и добывали для нас провиант, разоряя маврские деревни.

– Успеем захватить его за два месяца? – спросил меня король Афонсу, когда мы подошли к Сантарену.

Через два месяца ему придется отпустить большую часть ополченцев. У меня тоже закончился договор. По просьбе короля и благодаря обещанию наградить землей в случае захвата города, я решил задержаться, но максимум до начала апреля. В конце апреле мне надо быть в Англии, чтобы отслужить своим сеньорам за полученные земли, а по пути еще и в Нормандию заскочить, забрать оброк.

– Попробуем за день уложиться, – сказал я.