Барон Рейхман

Г-н председатель гражданской палаты, старый холостяк, отменно любимый генералом и офицерами, давал вечер в день именин своих. Было также много и городских: вице-губернатор, правивший тогда должность губернатора, прокурор, губернский предводитель, словом, весь высший круг, кроме председателя уголовной палаты, с которым, как и с другими членами палаты, хозяин был как-то не в ладу. Он был удивительно беспечный и непредусмотрительный человек; знал городские новости всегда после всех; прищурив маленькие глаза, говорил со всеми запанибрата и носил фрак и прическу, как носили лет тридцать тому назад. Тогда ему было едва ли за двадцать пять, и прекрасная прокурорша так любила его прическу!.. Ах! ни за что на свете не согласился бы он переменить ее! Моды проходили над нею, не изменяя ни одного волоса, ни одной букли. Поговаривали, будто он скуп; но вечер, который задал он в свои именины, опровергал это несправедливое обвинение, и г-да офицеры могли засвидетельствовать, что он не жалел шампанского. Он сам с бутылкою в руках ходил между ломберными столами, наливая в пустые бокалы и убеждая опорожнить полные. На многих столах вист уже кончился и начинали сыгрываться, по неудобности расплачиваться крупною монетою.

Левин и несколько офицеров, также и молодых людей во фраках, окружали ломберный стол в небольшом боковом кабинете, смежном с залою. Они отходили от стола, прохаживаясь по зале, снова возвращались и снова садились; рвали карты, краснели, бледнели, звенели золотом. Голубоватый дым от трубок покрывал таинственным туманом присутствовавших. Казалось, то были жрецы незнакомых алтарей, совершающие чудные таинства и приводимые в исступление присутствием неведомого божества их. Разговоров было мало; иногда были слышны энергические воззвания к подземным силам и технические, неизвестные профанам слова: пароли пе! плис, куш-мазу и проч. Генерал входил по временам в комнату, останавливался в дверях, подходил к столу, бросал полуимпериал или червонец и отходил. Звук золота, зеленый стол, исписанный мелом, и разорванные карты под столом имели для генерала ту же прелесть, что для г-на председателя его старинная прическа: прелесть воспоминаний молодости с ее бурями, страстями, утратами... Он много утратил, г-н барон фон Рейхман; и если б не Наталья Васильевна, то бог знает, чем отозвались бы эти утраты мятежной молодости! Но генерал давно уже сделался благоразумным, хотя и не мог иногда не предаться прелести воспоминаний...

Вечер оканчивался; большая часть гостей уже разошлись. Генерал с вице-губернатором очень важно разговаривали о чем-то в гостиной, кажется, о славном гнедом рысаке, недавно купленном господином вице-губернатором у откупщика.

Старый, с длинными седыми усами ротмистр председательствовал в таинственном кабинете. Он был главным жрецом и метал банк. Так, кажется, называлось таинство, совершаемое в кабинете. Понтеров было уже немного; самым горячим из них был знакомец наш Готовицкий. Он проигрывался, удвоивал куши и непрестанно изменялся в лице.

-- Ва-банк! -- сказал он, останавливая ротмистра.

Ротмистр посмотрел на него и продолжал метать. Банкометы умеют, капля по капле, истощать терпение понтеров, медленно опрокидывая карту и вскрывая тихо-тихо темную, так, что понтер успеет испить до дна чашу тревожных волнений ожидания. Старый ротмистр вполне обладал этим искусством.

Раз, два; раз, два -- убита! Готовицкий не смутился.

-- Double ou quitte {Удваиваю ставку (фр.).}, г-н ротмистр! отвечаете ли вы!

-- Игра не так значительна, г-н поручик, извольте.

Безмолвие царствовало в комнате. Ротмистр стасовал карты, подал снять поручику и хотел метать.

-- Остановитесь, ротмистр,-- сказал Левин, который во все время не отходил от стола.

-- Что это значит, г-н Левин? -- спросил, вскочив с места, Готовицкий.

-- Пересчитайте карты, ротмистр,-- хладнокровно продолжал Левин.

-- Г-н Левин! что вы хотите сказать? -- Готовицкий был бледен, как статуя командора в "Дон Жуане".

-- Старо, г-н поручик! надо было выдумать что-нибудь поновее.

Ротмистр считал карты, но Готовицкий бросил в них целую колоду, бывшую у него в руках.

-- Вы поплатитесь, г-н Левин!

-- Как вам угодно.

-- Берегите лучше подарки и репутацию некоторых дам.

Он бросил что-то с бешенством на стол. Левин схватил его со всею силою за руку.

-- Господа, господа! -- закричали офицеры, бросаясь к ним.

-- Мы увидимся! -- вскричал Готовицкий и скрылся.

Левин остался как пораженный громом: на столе между карт, золота, кусков мела лежал тоненький волосяной браслет с замком. В комнате было смятение; кто слушал ротмистра, кто шумел; молодые офицеры собирались разразиться кучею насмешек над бедным браслетом. Левин готовился вызвать на дуэль всех и каждого.

-- Honni soit qui mal y pense! {Позор тому, кто плохо об этом подумает (фр.).} -- сказал генерал, подходя к столу и закрывая браслет рукою. Он посмотрел значительно на офицеров, что остановило шутки их.