Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Сильно обманулся Циркулинский, ожидая богатой наживы. Носильные вещи доктора и сестры расхватали приближенные. Одному из солдат достался корсет сестры.

Возмущенные последними убийствами, насильно мобилизованные Циркулинским, 27 июля с оружием в руках требуют от него приказа о роспуске отряда. Приказ подписан. Циркулинский поспешно исчезает. Из 70 человек только 17 поступают добровольцами в отряд Рожнева, остальные же рассеиваются.

Рожнев при приближении китайских войск бросает «добровольцев» и с 4 человеками приближенных, на автомобиле, скрывается неизвестно куда.

Противники дикого барона, желая быть справедливыми, обыкновенно заканчивают рассказ об Унгерне словами:

– Нельзя отрицать, что барон Унгерн незаурядный человек. Возьмем хотя бы его боевые успехи.

К сожалению, за недостатком места, я не могу подробно остановиться на успехах барона. Скажу немного. Имя барона в Великой европейской войне тонет в море имен храбрых рядовых офицеров. В Гражданской войне оно не встречается наряду с именами генералов, солдаты которых дрались на берегах Камы, Волги и Енисея. Разнообразные фронты Забайкалья, созданные, в большинстве случаев, провокационным способом, неистовыми репрессиями, расстрелами и порками – его стихия. Но и здесь имя Унгерна не связано с крупными победами, даже по забайкальскому масштабу. Сожженные деревни, опозоренные девушки, сотни замученных офицеров и солдат, не желавших принимать участие в кровавой вакханалии, как финал – обманутые мальчики – кадеты и гимназисты, умирающие от рук созданных им неистовых партизан…

Приглашение Унгерна в Монголию Богдо-гегеном – ложь, которую в свое время усиленно культивировали его агенты. Поход в Монголию, как и все последние военные деяния барона Унгерна, – были тем, что прекрасно охарактеризовал один из его офицеров словами: «Метание затравленного зверя».

Теснимый со всех сторон красными, потеряв весь обоз, четыре орудия, он с остатками своей дивизии, около 800 человек, скрывается в необозримых степях дикой, безлюдной страны (операция в районе 2-го казачьего отдела – сентябрь – октябрь 1920 года). За ним идут или уголовные преступники типа Сипайлова, Бурдуковского, Хоботова, которым ни при одном правительстве нельзя ждать пощады, или опустившиеся безвольные субъекты, типа полковника Лихачева, которых пугает, с одной стороны, кровавая расправа в случае неудачной попытки к побегу, с другой стороны – сотни верст степи, 40-градусный мороз, с риском не встретить ни одной юрты, ибо кочевники забираются зимой в такие пади, куда и ворон костей не заносит.

И вот, войска «питаются холодным вареным мясом и снегом», изобретается «вечный» сапог: озябшие всадники обматывают ноги только что снятой с убитого животного, еще теплой шкурой, мехом внутрь, и сшивают концы. Шкура застывает, принимая форму сапога (ноги). Импровизированная обувь не снимается месяцами. Старики и дети (12 лет), мобилизованные в Сибири после повального бегства призывного возраста, раздетые бывалыми солдатами отряда, гибнут от холода, как мухи. После взятия Урги в госпитале без устали ампутируют пальцы рук и ног…

Отчаяние и возможность грабежа в Урге ведет всадников. Но первые два наступления (конец октября – начало ноября 1920 года) неудачны: потеряна большая часть артиллерии. Спасает Унгерна бурят Джем-Балон, будущий Цин-ван, командующий всеми вооруженными силами Монголии, начавший службу в отряде его пастухом. Джем-Баллону удается войти в сношение с монгольскими князьями, недовольными жестокими репрессиями китайских завоевателей, мобилизовать монгол Цецен-хановского аймака, привлечь в отряд барона многочисленных бурятских выходцев из России (беженцев), кочующих по реке Керулену. Фанатизм монгол, подогретый консервативно настроенными ламами, особенно после лихого налета среди бела дня Тибетской сотни на дворец Богдо в Урге и увоза, несмотря на многочисленный китайский конвой, Живого Бога, – ведет к объявлению священной войны – подобие Газавата. В Урге происходят распри между китайскими военачальниками: генералом Гао-Си-Линь и генералом Чу. Оба они представляют собою военную партию, недостаточно дружелюбно относятся к представителю китайского правительства в Монголии, статскому генералу Чинь И, русофилу, в высшей степени гуманному и просвещенному китайскому чиновнику. (Знаток археологии Китая и Монголии, обладатель значительной библиотеке на китайском языке, сильно пострадавшей при взятии Урги.) Чинь И русское население обязано своим спасением, так как он не допустил избиения русских китайскими солдатами. Распри китайских генералов заканчиваются разрывом генерала Гао-Си-Линь с генералом Чу и Чинь И.