Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

16 человек мужчин (офицеров), их жен и детей (в том числе бывший губернатор Рыбаков), следовавшие из Улясутая, были расстреляны или убиты вблизи Урги посланным навстречу, по приказанию Унгерна, небольшим отрядом. Все это делалось под величайшей тайной, проговорившемуся грозила смерть. Известно только число – 16 и фамилия губернатора. Говорят, что начальник штаба дивизии Ивановский долго уговаривал Унгерна не совершать этого убийства. Показания Ивановского, а также профессора Оссендовского должны пролить свет на эту трагедию.

24-летний подполковник Яхонтов, герой Германской войны, совершает дерзкий побег из большевистского концентрационного лагеря в Красноярске и после месячного непередаваемого по своим трудностям скитания попадает в Монголию и задерживается некоторое время в Улясутае. Приехав в Ургу, он открыто возмущался поведением Доможирова в Улясутае. Говорил о том, что офицеры в предстоящей Гражданской войне должны быть примером для солдат. Его глубоко возмущали грабежи и насилия, творимые в Урге, и он смело говорил об этом. Как говорят, язык сгубил Яхонтова. В своих скитаниях (бегство из Красноярска) Яхонтов нажил какую-то болезнь желудка. В Урге пришлось сделать операцию. Еще не поправившегося Яхонтова потребовал к себе на квартиру Сипайлов.

Неожиданно во время разговора сзади на Яхонтова набросили петлю. Яхонтов успел выхватить револьвер, но слабый вследствие только что перенесенной операции, он не в состоянии был бороться и был задавлен.

Для того чтобы расположить к себе солдата, надо обуть, накормить и одеть его.

Вопрос об интендантстве Унгерн разрешил довольно оригинальным способом. Интендантство пополняется нерегулярным поступлением награбленного и конфискованного. В основание ургинского интендантства легли захваченные у гамин продукты и товары (одного мяса 10 000 пудов), затем интендантство пополнялось товарами разграбленных китайских караванов и фирм, особенно тех, служащие которых бежали, оставив все на произвол судьбы. Так, например, на 6 улице была разграблена китайская гостиница (место вроде караван-сарая), причем одного чая было увезено на несколько тысяч. Мотивом к разграблению послужило «укрывательство гамин».

В последнее время почти единственным доставщиком был Сипайлов. После очередной казни обыкновенно вызванными из интендантства приемщиками конфискованное привозилось перевозочными средствами комендантства. Склады наполнялись старыми юбками, ботинками, кухонной посудой и т. д. Можно было лицезреть в интендантстве рядом с листами чая – коллекцию камней оптика Тагильцева, стекла и оправы для очков, ворохи ношенного платья, оставшегося после ликвидации евреев, и т. д. … Конечно, все ценное прилипало к рукам Сипайлова, Джинова и Кº… Например, от Тагильцева не было доставлено ни одного отшлифованного камня, ни одной пары часов, а прислан лом и сырой камень. После убитого Вышинского (расстрелян) осталось около 5000 бутылок вина, взятого им незадолго до смерти на комиссию из Китайского банка. Ни одной бутылки не было доставлено в интендантство. Особенно много попало в интенданство от ликвидированных евреев. Из кож, шкур и материй, взятых в большинстве случаев у евреев – приготовляли обувь и одежду. Никакой отчетности, по приказанию Унгерна, не велось. Ввиду «случайности» поступлений, воинские части часто недоедали. Так, например, в походе на Чайрон, когда в 30-градусный мороз было сделано более полутора тысяч верст, солдаты голодали, отмораживали руки и ноги.

Вспоминая прошлое, невольно думаешь о словах одного боевого пожилого офицера:

– Один прием есть у Унгерна. Он отдает жизнь и имущество еврея, честь еврейских женщин на поток и разграбление. Но вряд ли может победить этим «наш вождь». С ужасом я думаю о походе на Россию. В первой же стычке с регулярными частями красных – наш сброд рассыпется, и мы ответим жизнью за преступления выжившего из ума психопата.

Одним из ярких примеров того разложения, которое наблюдалось в любом из мелких отрядов Унгерна при первой неудаче, является отступление из-под Урги. Как я уже писал, брошенные навстречу красным для защиты столицы «последняя надежда» – монголы дезертировали. Оставшиеся человек 50–60 отступили в направлении к Урге, «не имея соприкосновения с неприятелем».

В Урге, если не считать личного конвоя Джем Болона, интендантской команды и санитаров, всего человек 40, – остались лишь мирные жители, да проживали «случайно» попавшие сюда два унгерновских начальника штаба: начальник штаба дивизии Ивановский и начальник штаба дивизии Войцехович.