Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Под Ургой белые разбивают высланную из Урги навстречу им кавалерию (400 сабель), на Керулюнэ – красных монгол, напавших ночью. Буряты (команды Очирова и Галдина) уходят по дороге.

29 сентября 628 человек (в том числе 17 китайцев, 24 японца и 2 бурята) при 5 орудиях и 12 пулеметах, прибывают на Буир-нор, высылают вперед офицера для переговоров с китайским генералом Джанкую.

На пути в Хайлар их встречает китайский автомобиль с 2 адъютантами генерала и с переводчиком Жучем (примечание 4. – Б.С.). Автомобиль привозит в подарок чай, сахар, хлеб.

80 человек располагается в китайских казармах в Хайларе, остальные в палатках.

Китайские власти относятся к ним в высшей степени предупредительно.

Местные дельцы осаждают прибывших: ведь одних карточек для паспортов надо свыше 1500 штук.

За сданных коней и оружие китайцы предлагают вначале выдать 50 долларов всаднику и 100 долларов офицеру, но выдают 55 долларов офицеру и 45 долларов солдату, причем из этой суммы удерживают 1 доллар 50 центов за паспорт.

Уменьшение выдачи объясняется тем, что «русских долго кормили».

Из Приморья приходит телеграмма – согласие принять бывших «унгерновцев».

Унгерновцы эшелоном уходят на станцию Пограничная.

Примечания к статье «Конец Унгерна»

Примечание 1. Урга была занята красными – сретенскими партизанами и кубанскими казаками. В разные стороны были высланы монгольские отряды для поимки белогвардейцев. Фактически, красные монголы, боясь и избегая столкновения с отступающими унгерновцами, убивали и грабили караваны беглецов – русских колонистов. Таким образом, была уничтожена значительная часть того, что осталось от русского населения Монголии после эксцессов Унгерна. Колонисты Улясутая погибли почти поголовно.

Примечание 2. Офицеры, помогавшие мне писать настоящий очерк, просили «не вдаваться в подробности относительно взятия в плен». Фактически значительная часть пленных, если не изменяет память, около 100, – была по приказанию Унгерна перебита.

Примечание 3. Конечно, составителям этой статьи, лично принимавшим участие в заговоре, как и мне, было хорошо известно, кто руководил заговором и кто принимал участие в нем.

Примечание 4. Жуч – один из двух евреев, служивших у Унгерна. Был одно время чем-то вроде представителя Унгерна в Хайларе. Отличался исключительной жестокостью и стяжательством. Когда Унгерн был разбит, перешел на службу одновременно к ДВР и китайцам, выдавая бывших соратников своих – бежавших унгерновских офицеров. В настоящее время, 1931 год, находится в руках китайских властей, как один из главных участников налета красных банд 1919 года на Трехречье, где были зверски перебиты, вместе с женщинами и детьми, поселившиеся на китайской территории беженцы из Забайкалья – казаки, занимавшиеся мирным трудом и превратившие китайское Трехречье в цветущий край.

Заговор против Унгерна [9]

Ввиду появившихся в разных органах печати описаний событий, вызвавших конец Унгерна и его авантюры, – описаний, по большей части односторонних и неточных, – передаем рассказ одного из активных участников заговора и переворота.

Мысль о необходимости покончить с Унгерном и его «правой рукой» генералом Резухиным зародилась в умах маленькой группы офицеров после падения Урги и неудачных боев на Баин-голе 18–19 июля.

Причинами, побуждавшими сознательное офицерство прийти к мысли о заговоре, были: дико-жестокое, ничем не объяснимое отношение к офицерству, полная непосредственность, сумасбродность, и подчас – глупость в оценке создавшейся боевой обстановки. Ни для кого не было секретом, что планами боевых операций руководит не начальник дивизии, а темный, невежественный бурятский лама, прапорщик Цыгынжапов, первый наперсник и советник барона. Наступление, отступление обусловливалось исключительно тем, что скажет, поворожив, этот бурят-прорицатель. Давлением на прапорщика Цыгынжанова некоторых офицеров объясняется тот факт, что после падения Гусиного Озера 31 июля Унгерн не пошел на Мысовую и не влез в ту ловушку, которую ему старательно и планомерно готовили красные. Лама наворожил, что поход на Мысовую будет неудачен, и Унгерн повернул обратно на Ново-Дмитриевку.

Заговорщикам было известно также и о неудаче Казанцева в Урянхайском крае, о командировке Сухарева для убийства Казагранди, о недостатке патрон и снарядов и о стремлении Унгерна выйти на Тункинский тракт и далее в Урянхай.

Наряду со всем этим сказывалось утомление и бесполезность борьбы, без наличия потерянной базы (Урги) и резервов.

Потерпев поражение 5 августа в своем стремлении выйти через Ново-Дмитриевку на Селенгинскую Думу, Унгерн, временно потеряв отрезанными 6 сотен, совершил в высшей степени трудный 72-часовой марш через сопки, покрытые непроходимой тайгой, топями и болотами, и со всей артиллерией, имея до 50 человек тяжелоранеными, и выбрался на Дашду в районе Атамано-Николаевской.