Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Из аттестации есаула 1-го Нерчинского казачьего полка Романа Федоровича Унгерн фон Штернберга, выданной накануне суда, 18 ноября, временным командиром полка полковником Маковкиным, явственно следовало желание командования спасти барона от сурового наказания. Там говорилось: «Есаул барон Унгерн-Штернберг два года на моих глазах несет службу во вверенном мне полку. За это время нравственный облик его обрисовался вполне и потому он известен как хороший товарищ, любимый офицерами, и как начальник, всегда пользовавшийся обожанием своих подчиненных, и как офицер – корректный, честный и преданный долгу. В боевом отношении он всегда был выше всякой похвалы. Его боевая служба – это сплошной подвиг на славу России. Самой лучшей его боевой характеристикой является то, что его первой боевою наградою был орден Св. Георгия 4-й степени. А затем он был представлен ко всем внеочередным наградам до Георгиевского оружия и чина войскового старшины включительно, минуя награды очередные. Им получены на войне два чина и пять ранений. В двух случаях ранения он оставался в строю и лечил свои раны, неся боевую службу. В остальных трех случаях ранения был эвакуирован, но каждый раз возвращался в полк с незалеченными ранами, боясь пропустить интересные боевые дела полка. Этот офицер участвовал в десятке атак, доведенных до удара холодным оружием, всегда горел жаждой новых боевых подвигов».

Столь же апологетически была и аттестация, составленная на следующий день, 19 ноября, начальником Уссурийской конной дивизией генерал-майором Крымовым, впоследствии – одним из главных участников корниловского мятежа. Она предназначалась председателю суда при штабе 8-й армии генерал-майору Грекову и гласила: «Нерчинского Его иператорского высочества Наследника Цесаревича казачьего полка есаул барон Унгерн-Штернберг – безукоризненной доблести и храбрости офицер; пять раз ранен; после каждого ранения возвращался в полк с незалеченными ранами и, несмотря на это, нес безукоризненно боевую службу. Во всех случаях боевой службы есаул барон Унгерн-Штернберг служил образцом для офицеров и казаков, и этими и другими горячо любим. Лично преклоняюсь перед ним как пред образцом служаки Царю и Родине. До совершения проступка есаул барон Унгерн-Штернберг был почти в течение целой недели в беспрерывной разведывательной службе». На следствии сам Унгерн заявил, что ранее две недели раненый лежал в гостинице «Черный Орел», откуда его и хотел удалить один из адъютантов комендантского управления, за которого он во время инцидента и принял ошибочно Загорского.

Сохранилась и аттестация на Унгерна, составленная командиром полка Врангелем 19 ноября: «Офицер выдающийся во всех отношениях, беззаветно храбр, рыцарски беззаветно храбр, рыцарски благороден и честен, по выдающимся способностям заслуживает всякого выдвижения».

23 ноября 1916 года Унгерну был вынесен приговор – «за пьянство, бесчестие и оскорбление дежурного офицера словами и действием во время исполнения сим последним служебных обязанностей – подвергнуть заключению в крепости на два месяца с ограничением некоторых прав и преимуществ по службе».

Поскольку до суда Унгерн уже отсидел месяц под арестом, то ограничились его возвращением в полк. И вскоре после прибытия Унгерна Врангель, которому предстояло 16 декабря 1916 года принять 2-ю бригаду Уссурийской дивизии, организовал отчисление Унгерна в резерв чинов, что отразилось в подписанной им аттестации: «Офицер в боевом отношении выдающийся, беззаветно храбр, отлично ориентируется в обстановке, энергичный, знающий психологию полчиненных и умеющий на них влиять. Здоровья выдающегося. В нравственном отношении его порок – постоянное пьянство, причем в состоянии опьянения способен на поступки, роняющие честь офицерского мундира. За пьянство отчислен в резерв чинов по несоответствию, согласно постановлению старших офицеров полка, мною утвержденному».

Очевидно, один инцидент в Черновицах не мог быть причиной столь сурового решения. Ведь накануне суда Врангель бился за Унгерна как лев, и даже писал, что тот достоин всяческого выдвижения. По всей вероятности, вернувшись после суда в полк, Унгерн с горя запил и в пьяном виде поссорился с офицерами полка, а быть может, и с самим Врангелем.

По утверждению Л. Н. Вериго, хорошо знавшего Унгерна в Гражданскую войну, в Первую мировую «в Карпатах, за неповиновение и антидисциплинарный поступок в отношении помощника командира полка, был командиром полка полковником Врангелем из полка удален и переведен на Кавказ, в 3-й Верхнеудинский полк. Его удаление из полка совпало с удалением из полка Семенова. На Кавказе Унгерн не оставался в полку долго, так как полки этой бригады в большинстве случаев несли только охранную службу, но не боевую, а потому Унгерн начал формировать Айсорские батальоны и воевать с ними. После революции, оставаясь там, Унгерн уехал в Забайкалье, по приглашению Семенова».