Баронесса

Экипаж был не из разряда самых дешёвых, что уже немного радовало. Это означало, что если кучер хоть немного заботится о своей репутации и сохранности экипажа, он снабжён хотя бы парочкой кристаллов, смягчающих движение. Увы, едва только он сдвинулся с места, стало понятно, что возница экономит не только на применении магии, но и на обстановке. Обивка внутри была выцветшая, грязно-коричневого цвета, местами вытерта до дыр и кое-как зашита наспех. Наполнение сидений было распределено неравномерно, отчего сидеть было не очень удобно.

— Зато кони резвые, — резонно отметил Дориан, — вмиг домчат до следующего городка.

После этих слов он откинулся на подушки и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что поддерживать разговор со мной не намерен. А вот Грувер был не прочь поболтать.

— Ксана, душа моя, мне право неловко обращаться по столь щепетильному вопросу, — Грувер усиленно изображал стыдливый румянец на щеках болотно-зеленого цвета. А для пущего эффекта обмахивался веером, стреляя глазами поверх него, — просвети меня в вопросах моды. Я очень трепетно отношусь к этому вопросу.

— С удовольствием.

— Носят ли сейчас мужчины длинные прически? — огромные глаза Грувера ярко заблестели, а на макушке появилась внушительная шевелюра цвета вороного крыла. Он томно откинул прядь, упавшую ему на глаза, и вопросительно уставился на меня.

— В основном — нет, — отрезала я, — конечно, есть некоторые мужчины, которым это к лицу. Но если хочешь знать моё мнение, ни к чему мужчине иметь причёску, как у девицы.

— Совершенно согласен, — квакнул Грувер. Шевелюра с его головы моментально исчезла, макушка привычно влажно поблёскивала.

— А что касается вопросов официальной одежды? Допустим, фрак или цилиндр?

— Вынуждена тебя разочаровать, но нет. Они несколько устарели.

— Как? — пронзительно вскрикнул бес, хватаясь за сердце, — а я предстал в таком нелепом виде! Какой позор!!!

Бес в полуобморочном состоянии лежал на мягком кресле.

— Мне нужна нюхательная соль — ослабевшим голосом произнёс он и, поднеся возникший из воздуха флакончик к носу, шумно вдохнул, оглушительно чихнув после этого.

— Кажется, это был табак, — произнёс он осипшим голосом. Отбросив флакон в сторону, бес совсем загрустил и для наглядной демонстрации своих чувств сидел, роняя громадные слёзы, стекавшиеся в небольшую лужицу у его ног. Мне захотелось немного приободрить беса, потому я осторожно произнесла:

— Грувер, я всё же считаю, что во фраке и цилиндре есть определённый шик…

Бес приподнял мордочку, прислушиваясь к моим словам, перестав лить слезы. Вдохновленная его реакцией, я продолжила:

— Более того, в них чувствуется свой стиль и шарм.

— Совершено верно, — поддакнул бес, приближаясь к центру зеркала и подбирая лапки к брюшку.

— В конце концов, винтаж всегда пользуется популярностью, занимая одну из ниш моды.

— Я всегда так считал! — воскликнул Грувер, сияя как начищенный до блеска медный таз. Он надулся от важности, на голове материализовался цилиндр, а в его лапках появилась черная тросточка с серебряным набалдашником.

— Я всё-таки живой пример минувшей в былое эпохи, — степенно произнёс он.

— Но всё же думаю, как только мы доберёмся до цивилизации, нам следует приобрести пару каталогов у модисток, — обронила я, представляя, какую степень восторга это вызовет у тщеславного беса.

— О, чудесно, чудесно! — Грувер подпрыгнул на месте и принялся отплясывать чечётку, гнусаво затянув песню собственного сочинения «Когда чудесным летним днём пришла зимаааа».

— Прекратите этот цирк, — прикрикнул Дориан.

— Мне кажется, твой спутник крайне неуравновешен, — громким шёпотом на весь экипаж возвестил Грувер.

— Он не то чтобы неуравновешен, просто не столь приятен в общении, — ответила я бесу, поглядывая искоса на Дориана.

— Если вы не заметили, я собираюсь немного передохнуть, — сообщил Дориан недовольным голосом, сверля меня взглядом своих ярко-зелёных глаз.

— А вот я не смогу глаз сомкнуть после недавних событий, — возразила я. И это было чистой правдой. Нервное напряжение ещё не спало и стоило мне остаться наедине со своими мыслями, как меня начинали терзать шокирующие картины увиденного и пережитого накануне. Дориан скривил губы в презрительной усмешке и щёлкнул пальцами, окружив себя полупрозрачной сферой, не пропускающей ни звука.

— И часто он демонстрирует столь неуважительное отношение к собеседникам? — возмутился Грувер, прекративший петь, будучи потрясенным поступком Дориана до глубины своей души, если она, конечно, у него была.

— Не самый приятный тип, честно говоря, но обсуждать его совсем не хочется. Надоел до ужаса.

— Можешь не объяснять, почему. Я бы не утерпел рядом с ним и пяти минут, сотворил какую-нибудь пакость.