Баронесса де Крейс

Странно, у меня была хорошая память, но я в какой-то момент не смогла вспомнить ее имени. Будто и не хотела его вспоминать. Проще было про себя звать ее дочь знахарки. И только в тот момент, когда я приказала приволочь ее в холл, я поняла что специально не стала, коли забыла, просить кого-нибудь напомнить мне ее имя. Так она была никем, сосудом, в котором рос ребенок Уоррена. А если я буду обращаться к ней по имени, то может и мое отношение к ней изменится, понимала я. Что однако не отменяло моего решения. Я не могла оставить ее в замке и не могла отправить ее в обитель дочерей Трех Отцов.

Нет, оставить ее без присмотра было бы ошибкой и я не собиралась ее совершить.

Вблизи при ярком свете она оказалась совсем еще девчонкой. В прошлый раз в камере я ее почти не рассмотрела, она ведь плюхнулась тогда на колени, умоляя о пощади. Но вот сейчас у меня была возможность заметить, что несмотря на то, что ей скоро исполнится шестнадцать лет, выглядела она намного моложе. С горечью подумала об Уоррене, он мог выбрать и другую девушку, а не ту, что выглядела как неоперившийся птенец.

Невысокого роста, худая, даже беременность не могла скрыть ее худобу. Русые волосы были собраны в две косы едва ли не до пят. Чистая кожа, довольно правильные черты лица. И только немного крупный нос делал ее симпатичной, а не красавицей.

Она была одета в платье. Оно не скрывало ее большой живот, который она придерживала двумя руками.

Страх, в ее глазах плескался страх и какая-та обреченность, будто я уже вынесла вердикт и приказала приволочь и ее на площадь, дабы совершить казнь.

Глаза у нее были голубые и огромные. Наверное они и привлекли Уоррена. И пусть и отдаленно, но девчонка была похожа на Лауру. Что тоже сыграло подозреваю не последнюю роль в выборе моего брата.

Имя, мне надо было спросить ее имя, но я не стала этого делать. Дорога длинная, еще вспомню.

— Приготовьте вторую карету, — распорядилась я. — Она отправится с нами на север.

Терпеть ее в своей карете я не собиралась. Уж лучше компания Лауры, нежели этой девки, которая изменилась в лице, услышав о том, что ей тоже придется покинуть замок. Она вновь упала на колени, продолжая придерживать живот. Видимо, у нее привычка такая — вдруг что бухаться на колени. Впрочем, я тоже привыкла преклонять колени перед Тремя Отцами. Правда в последнюю неделю я почти забыла и о молитвах.

— Умоляю госпожа, пощадите, если не меня, хотя бы ребенка. Он невинный и не заслуживает смерти.

У нее и голос прорезался. Но вот жалости к ней не было.

— Ведь в нем течет и ваша кровь, госпожа.

— Тебе приготовили теплую одежду, голод тебе не грозит, так что хватит причитать, никто не собирается убивать твоего ублюдка.

Я специально подобрала хлесткие слова, чтобы оборвать ее просьбы. У меня не было ненависти к этому ребенку, но не чувствовала я и привязанности к нему. Он был для меня никем. Просто ребенок, чью жизнь, однако, я бы никогда не отняла.

— Мне не выдержать этой дороги. Умоляю оставьте меня здесь, даже в камере.

Старик смотритель засеменил ко мне, не скрывая как и остальные осуждения в глазах.

— Она права, на таких сроках дорога ей будет в тягость.

— И что?! — с вызовом спросила я. — Оставить ее здесь, чтобы она организовала второй заговор против меня? — жестом я остановила старика. — Вы кажется забываетесь, я хозяйка замка и за то преступление, что она совершила, она должна быть благодарна, что еще дышит, а не болтается на виселице.

— Тогда милосерднее было бы убить, нежели обрекать ее на недели страданий.

— Все в этом мире страдают, — философски заметила я. — Но она может молиться Трем Отцам, если они пожелают, они сохранят ей жизнь.

Я знала что поступаю неправильно, но и ко мне не всегда были справедливы в этой жизни. Не милосердно? Ну, это как посмотреть. Я все же, чтобы ни говорил старик не отняла ее жизнь. А женщины из простых семей рожают и в полях и в дороге. Это леди живут в тепличных условиях. Подует ветер и они гнутся к земле как молодые побеги, а простолюдинки как сорняк. Сколько их не уничтожай, они все равно прорастут заново. Осеклась и покачала головой. Разве это мои мысли?

Когда я стала делать разницу между аристократами и простыми людьми? И эти мысли, почти слово в слово я уже слышала их больше десяти лет назад из уст барона де Крейса.

Попятилась от этой девчонки, что стояла передо мной на коленях. Я могла изменить свое решение, проявить то милосердие что ждали от меня, а не то каким я его представляла. И я уже почти отменила свое решение тащить ее за собой на север, но мой взгляд упал на портрет барона, который висел в холле на самом видном месте.

На нем он был изображен в рыцарском облачении. Среднего роста, хотя когда-то он мне казался великаном. И я смотрела на него снизу вверх. Впрочем, я и не смотрела на него, страшась неосторожным словом, жестом, даже громким дыханием вызвать его недовольство. А сейчас, едва не рассмеялась я, мы с ним скорее всего были бы одного роста. И я смотрела бы прямо ему в глаза. Хотя нет, я вновь обманываю саму себя, я бы не осмелилась поднять на него взгляд.