Баронесса из ОГПУ

– Будем работать.

На следующий день дополнительные осмотры квартиры и машины Шменкель, а также флигеля Шульца, которые вместе с немецкими коллегами провел и Пахомов, ничего не дали. Зоя Ивановна ждала его в кафе, что находилось в парке на Лорелейштрассе. Он пришел и сообщил, что поиски не увенчались успехом. Будто ожидая такого исхода, Воскресенская сказала:

– Нужно прощупать плащ, который был на Шменкель.

– Смотрели, ничего нет.

– Эдик, у некоторых немецких плащей в воротниках имеются специальные картонные подкладки. Если их аккуратно распороть надвое, то между ними можно заложить небольшой клочок бумаги, который на ощупь не обнаруживается. Ты сам его смотрел?

– Сам нет, но думаю, это возможно сделать, – взглянул на часы Пахомов. – Если б еще с часик…

– Иди, работай, Эдик. Лорелейштрассе – одно из моих любимых местечек в Берлине. Я прогуляюсь, а потом вернусь сюда и с удовольствием выпью еще чашку кофе.

– Я быстро, Зоя Ивановна.

– Работай.

Через час Эдик принес бумагу с фамилиями. Оригинал, который был найден в подкладке, остался у немецких друзей, но Пахомов выписал себе в блокнот все, что там было, и теперь показал Воскресенской.

– Этого не может быть! – заключила она, после того как взглянула на фамилии внедренных в Восточную Германию агентов ЦРУ и двух работников аппарата правительства ГДР, которые поддерживали связь с деятелями Западного Берлина. Ты-то сам что думаешь, Эдик?

– Пока не готов ответить. Мне надо в посольство, Зоя Ивановна.

– Поезжай, вечером встретимся дома. – Воскресенская заказала еще чашечку кофе. Вскоре официант принес ароматный с дымком напиток. Она сделала маленький глоток и задумалась.

Черный кофе без сахара здорово бодрит. Альфред Рихер остановил свой «Мерседес-Бенц» на обочине, достал из перчаточного ящика термос-кружку и, открутив крышку, сделал два небольших глотка горьковатого напитка.

1979 год. 17 ноября. Вюрцбург, северо-запад Баварии

Он был в пути около сорока минут. Гнал машину по лесистой местности, миновал пять небольших деревень, проехал около тридцати километров по главной магистрали и, наконец, свернув с нее на дорогу, ведущую в сторону границы с ГДР, остановился на обочине. Обжигая горло, Альфред Рихер делал глоток за глотком, обретая уверенность от вкуса и запаха кофе. В кармане у него лежало удостоверение сотрудника федеральной миграционной службы ФРГ. В нем же имелась приписка – всем службам оказывать содействие предъявителю сего документа. И это тоже внушало ему уверенность. Поэтому, когда через два с половиной километра «Мерседес-Бенц» остановил западногерманский патруль, он спокойно отдал им свою книжечку. Покуда один патрульный скрупулезно изучал удостоверение, второй подошел и спросил:

– Куда следуете?

– Вот, он знает, – кивнул на первого Рихер. Тот, повернувшись, показал напарнику документ и вернул его хозяину. Патрульные молча подняли шлагбаум. Они знали, что по таким документам здесь разъезжают сотрудники американской военной разведки. Время было – половина пятого утра. Проехав еще пару километров, вербовщик и главный агент спецподразделения 422-го батальона военной разведки армии США, дислоцированного в Вюрцбурге, в одной из двухэтажных вилл на Айзенманштрассе, Альфред Рихер вновь остановился, но уже перед восточногерманским патрулем. В багажнике его автомобиля находился полевой армейский сейф с секретными документами, который он похитил из офиса. Рихер попросил пограничников срочно позвонить в Берлин и сообщить о нем в министерство госбезопасности. Вместо этого пограничники позвали дежурного офицера, а тот протелефонировал в свой вышестоящий штаб. Оттуда приказали взять перебежчика под охрану и посадить в карцер до особого распоряжения. В принципе задержание нарушителей на границе двух Германий было не таким уж невиданным делом. Стоило ли в выходной портить начальству отдых? Нет, конечно. Вот если б с этой стороны на Запад кто-нибудь сбежал, тогда другое дело. Напрасно Рихер пытался убедить молодых пограничников взломать сейф. Его и слушать не стали до особого распоряжения сверху.