Баронесса ринга

Короче говоря, Марианна Симпсон, со всей ее твердостью духа, сострадательная, несмотря на жизнь, наполненную жестокостью, была именно той женщиной, с которой он хотел разделить свое будущее.

Герцог с горечью усмехнулся, мрачно забавляясь иронией своего положения. Второй раз он так отчаянно хотел женщину и опять выбрал ту, которую никогда не сможет получить.

– Я буквально ощущаю ваши мысли.

Он дернулся и наткнулся в полутьме на ее взгляд.

– Я думал, вы спите.

– Не хочу спать. – Серьезно глядя на него, она откинула одеяло и спустила ноги на пол. – Я и так спала слишком долго.

Герцогу показалось, что она сказала это в переносном смысле.

Марианна протянула к нему руку.

– Я хочу тебя.

И Сент-Джон уже не в первый раз потерял дар речи.

Он не сразу сжал ее руку, и она слегка дрогнула, словно Марианна хотела ее отдернуть. И тогда его рука метнулась вперед, пальцы их переплелись. Он шагнул вперед, раздвигая ей колени, и не остановился, пока его бедра не коснулись матраса.

И тогда Сент-Джон сделал то, о чем мечтал все это время: протянул другую, свободную руку, легонько провел костяшками пальцев по ее скуле и пробормотал:

– У тебя такая гладкая кожа. Невыразимо гладкая. Как жемчуг.

Ее губы приоткрылись, она молча смотрела на него, и необузданное желание в ее взгляде распалило в нем дикий голод.

Он скользнул пальцами к подбородку, погладил чувственный изгиб лукавой нижней губы. Она приоткрыла рот, коснулась его большого пальца кончиком горячего влажного языка, и Стонтон подавил стон, рвавшийся наружу. Самообладание висело на волоске.

– Но твоя голова, – запротестовал он слабо. – Тебе нельзя…

– Моя голова не твоя забота. Или ты меня не хочешь?

Он все-таки застонал.

– Ты же знаешь, что хочу, но не могу…

– Знаю. Между нами ничего, кроме этого, просто не может быть. – Она высвободила руку и, положив ему на бедра, пальцами стала поглаживать истертую кожу бриджей. – Но мне все равно. Это все, чего я хочу. – Рука соскользнула с бедра на пульсирующее естество, нетерпеливо рвущееся наружу, и обхватила его прямо через кожу бриджей.

Сент-Джон со свистом втянул воздух, но как ни пытался не двигать бедрами, не тыкаться в ее ладонь, как отчаявшийся мальчишка, даже через разделявшую их кожу подавить кипящую в нем страсть было невозможно.

По-прежнему глядя ему в глаза, она чуть его оттолкнула, встала и, расстегнув несколько пуговок на высокой горловине целомудренной ночной рубашки, стянула ее через голову и бросила на пол, оставшись перед ним полностью обнаженной.

Герцог вытаращил глаза.

Как он мог думать, что она похожа на мужчину?

Такая утонченная, изысканная, с такой белой кожей она казалась ожившей мраморной статуей. Пропорции божественны и совершенны, как у витрувианского человека Леонардо, но настолько женственны, что у него все внутри заныло.

Марианна слегка вздрогнула, когда он положил руки ей на талию, бросила на него короткий смущенный взгляд и шагнула в кольцо его рук. Ее ладони заскользили по телу Сент-Джона с дерзостью, которая привела его в восторг.

Он прильнул губами к ее рту, и она без малейших колебаний чуть приоткрыла его. В отличие от прошлых поцелуев этот начался нежно, в сладком изучении друг друга. Ее губы были такими же мягкими и зовущими, как он помнил. Они брали и отдавали, наступали и отступали, сладострастно сплетались языками. Но ее тело дрожало от такого же отчаянного голода, и скоро они уже стискивали друг друга, и кусались, и вжимались в тела друг друга.

Глава 24

Может быть, Марианна решила взять то, что ей хотелось, из-за Барнабаса, столько ей сегодня поведавшего, что она незаконнорожденная, что ни один мужчина не захочет взять ее замуж, даже если не обратит внимания на испорченную репутацию.

А может, она просто наконец-то поняла, что нет смысла отказываться от того, чего хочешь. Отказывать герцогу только потому, что он герцог, глупо.

Кроме того, она не сомневалась: герцог Стонтон, в отличие от Доминика, мужчина, которому можно отдаться, ради которого можно вытерпеть многое, даже боль.

Она не успела осознать, что происходит, как Сент-Джон наклонился, подхватил ее под мышки и поднял на ноги. Когда он подтолкнул ее к кровати, она бросила на него вопросительный взгляд.

Он взял ее за подбородок, нежно, но решительно, и сказал:

– Ляг, милая.

Марианна опустилась на подушки.

От такого проявления нежности в животе у нее все сжалось. Она бы в жизни не поверила, что из такого сурового рта может вырваться столь нежное слово, произнесенное невероятно ласковым тоном.

Он навис над ней, встав на колени, и Марианне открылся восхитительный вид. Последние несколько лет она провела в окружении самых сильных и спортивных мужчин Британии, но никогда не видела такого красивого тела. Ему не доставало массивности профессионального боксера, но торс было твердым, скульптурным, безупречным.

Он провел рукой по ее животу, и губы его изогнулись в странной улыбке.

– Что означает это выражение лица? – спросила Марианна и протянула руку, чтобы погладить его по бедру.