Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим

«Кто уронил лист с дерева дат
(сладкий кустарник),
Мы все еще чувствуем его запах.
Кто убил нашего мужа,
Мы никогда не забудем».

Жены так плакали каждый раз, когда кто-то входил. Когда никто не входил, они сидели спокойно. Два года они будут вдовами. Один год вода не будет касаться их лиц. Они будут умываться только слезами. На земле Африки женщины так оплакивают мужа, понимаешь.

Весь день и всю ночь приходили люди, и каждый раз, когда кто-то входил, женщины плакали.

Коссула замолчал и задумался. Я знала, что он погрузился в воспоминания, и не хотела его тревожить, поэтому поднялась, чтобы уйти.

– Сегодня ты уходишь очень быстро, – заметил Коссула.

– Да, – кивнула я. – Я не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. Я хочу, чтобы ты позволил мне прийти и снова говорить с тобой.

– Я не против. Можешь приходить ко мне. Куджо любит компанию. А сейчас я пойду поливать виноград. Если найдешь на дереве спелые персики, можешь взять домой.

Я приставила к дереву лесенку и поднялась, чтобы сорвать несколько розовых персиков. Куджо увидел меня у ворот и вежливо попрощался.

– Не приходи до следующей недели. Мне нужно полоть сорняки в саду.

Глава IV

Между моими визитами к Коссуле прошло шесть дней, и я начала беспокоиться, захочет ли он снова говорить со мной. Отправляясь на юг, я купила два вирджинских окорока и один решила взять с собой. Коссула был очень доволен – он ничего не сказал, но я видела выражение его лица, и этого было достаточно. Ветчина была только для него. Для нас я привезла большой арбуз, прямо со льда. Мы разрезали его пополам и стали есть от сердцевины до корки.

После этого нужно было облегчиться, и Коссула проводил меня к баптистской церкви Олд-Ленд-Марк – он служил там сторожем.

Арбуз, как многие чудесные вещи в этой жизни, слишком быстро закончился. Мы избавились от балласта и вернулись на крыльцо.

– Ты хочешь, чтобы я еще больше рассказал тебе о том, что мы делали на земле Африки? Ты добрая. И я что-нибудь тебе расскажу. Сегодня слишком жарко, чтобы работать.

Моего отца звали О-ло-лоо-ай. Он не был богатым человеком. У него было три жены.

Мою маму звали Ни-фонд-ло-лоо. Она была второй женой. Это правильно. Я не буду говорить тебе, что я – сын главной жены. Это неправильно. Я сын второй жены.

У моей мамы был один сын до меня, а я был ее вторым ребенком. После меня у нее было еще четверо детей, но это не все дети, которых имел мой отец. У него было девять детей от первой жены и три от третьей. Когда девушки выходят замуж, они должны родить мужу много детей.

– А были у вас бесплодные женщины? – спросила я.

– Нет, у всех были дети от их мужа. Если у них нет детей, они идут говорить со стариками. Старики идут в буш, приносят листья, заваривают чай и дают девушке пить. А потом у них есть дети от их мужа. Но иногда женщина никогда не имеет детей. Куджо не знает почему.

В деревне я играл со всеми детьми моего отца (см. приложение № 1). Мы боролись друг с другом. Мы бегали, кто прибежит быстрее. Мы лазили на пальмы, где росли кокосы, и ели их. Мы ходили в лес, искали ананасы и бананы и ели их тоже. Знаешь, как мы находили фрукты? По запаху.

Иногда наша мама говорила, что хватит играть. Нам говорили:

– Хватит, хватит играть. Садитесь, и я расскажу вам истории о зверях, где они говорят, как люди. Куджо не знал времени, когда звери говорили, как люди. Старые люди говорили нам это. Куджо очень любил слушать.

– Я тоже люблю слушать истории, – улыбнулась я. – А ты помнишь сказки, которые рассказывала тебе мама?

– Я расскажу тебе сказку, когда придешь ко мне в следующий раз, – сказал Коссула. – А сейчас я расскажу тебе о Куджо, когда он мальчиком жил в Африке (см. приложение № 2).

Однажды вождь обратился к деревне. Он хотел видеть всех мальчиков, которые видели четырнадцать сезонов дождей. Я был очень рад, потому что думал, он пошлет меня в армию. Я видел почти пятнадцать сезонов дождей.

Но на земле Африки мальчиков долго учат, прежде чем они идут в армию. Понимаешь, когда мальчику четырнадцать, его начинают учить для войны.

Они не идут сразу сражаться. Сначала они учатся прятаться в буше, видеть все, но не показываться сами. Первые отцы (старейшины) берут мальчиков в путь на охоту. Иногда они возвращаются до наступления ночи. Иногда они спят в буше две-три ночи.

Они учатся ходить по следу. Они должны знать, идет добыча туда или сюда. Они учатся ломать ветки и поворачивать их так, чтобы найти дорогу домой. Они завязывают узел на длинном листе, чтобы те, кто позади, знали, куда идти.

Отцы учили нас находить место для дома (лагеря) и как мы должны срезать кору с самого большого дерева, чтобы тот, кто пойдет следом за нами, знал, что это хорошее место для ночевки.

Мы охотились много раз. Мы стреляли стрелами из лука. Мы точили копье, которым убивали зверей, и приносили их домой.

Я был так рад, что стану мужчиной и буду сражаться в армии, как мои старшие братья. Мне нравилось еще бить в барабаны.