Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим

Я заметила, что за столом сидит еще один человек. Я этого не ожидала.

– Вижу, у тебя гости, Коссула…

– Да, мне нужно, чтобы кто-то был со мной. Я болел и пять месяцев лежал в постели. Кто-то должен подать мне воды. Я позвал этого человека, и он спит здесь и заботится о Куджо. Но сейчас я поправился.

Несмотря на недавнюю болезнь и ухудшение здоровья, Куджо Льюис буквально излучал счастье. Его сад был ухожен. Раскидистая мелия[13] давала густую тень. Все было хорошо.

Куджо стал расспрашивать меня про Нью-Йорк, я отвечала, а он внимательно слушал и курил. Наконец, я сказала, что приехала, чтобы поговорить с ним. Он отложил трубку и улыбнулся.

– Это хорошо, – кивнул он. – Мне нравится, когда кто-то приходит поговорить со мной. – И тут же на его глазах выступили слезы. – Я так одинок. Моя жена покинула меня в 1908-м. Куджо живет сам по себе.

Через минуту или две он вспомнил про меня и сокрушенно пробормотал:

– Извини. Ты мне ничего не сделала. Куджо так одинок, он часто плачет. Чего ты от меня хочешь?

– Во-первых, я хочу спросить, как ты себя чувствуешь?

Еще одна пауза.

– Я благодарю Бога, что я на христианской, библейской земле.

– Но разве в Африке у тебя нет Бога?

Он зажал голову руками, и по щекам его снова потекли слезы. Увидев страдание на его лице, я пожалела, что решила побеспокоить этого пленника в чужой земле. Он понял это по моему лицу и сказал:

– Извини, что я плачу. Я не могу сдержаться, когда слышу это название. О боже, я никогда больше не увижу Африку…

– Но ведь ты сказал, что благодаришь Бога за то, что на христианской, библейской земле…

– Да, в Африке мы всегда знали, что есть Бог. Его имя Алахуа. Но, бедные африканцы, мы не могли читать Библию и не знали, что у Бога был Сын. Мы не были невеждами – мы просто не знали. Никто не говорил нам, как Адам съел яблоко, мы не знали про семь печатей, запечатанных против нас. Наши родители не говорили нам этого. Они не говорили нам про первые дни. Нет, это неправильно. Мы просто не знали. Так что ты хотела от меня?

Я замешкалась.

– Да, да… Я хотела спросить тебя об этом, но и еще о многом. Я хочу знать, кто ты, как ты стал рабом, в какой части Африки ты вырос… Как тебе жилось рабом и как живется свободным человеком?

Куджо снова склонил голову. Подняв залитое слезами лицо, он пробормотал:

– Спасибо, Иисус! Кто-то пришел спросить про Куджо! Я хочу рассказать кому-то, кто я. И, может быть, когда-нибудь ты поедешь на землю Африки и назовешь мое имя, и кто-нибудь скажет: «Да, я знаю Коссулу». Я хочу, чтобы ты везде рассказывала всем, что сказал Куджо, как я попал на американскую землю в 1859 году и больше никогда не видел моего народа. Я не умею складно говорить, ты же понимаешь, но я перескажу тебе все слово за словом, и это не будет тебе тяжело.

Меня зовут не Куджо Льюис. Мое имя Коссула. Когда я оказался на американской земле, мистер Джим Мехер пытался назвать меня по имени, но оно слишком длинное, понимаешь, тогда я сказал:

«Я – твоя вещь?» Он ответил: «Да». Тогда я сказал: «Называй меня Куджо. Вот так». Но на африканской земле моя мама назвала меня Коссула.

Мой народ, понимаешь, у них не было слоновой кости. Когда слоновая кость есть, тогда есть король, правитель, понимаешь. Ни мой отец, ни его отец никем не правили. Старые люди, которые жили за две сотни лет до того, как я родился, не говорили, что отец (далекий предок) кем-то правил.

Мой народ в Африке, понимаешь, он не был богат. Совсем небогат. Я не собираюсь рассказывать, как богат был мой народ, как знатен. Ведь когда ты поедешь на африканскую землю и будешь спрашивать людей, они скажут: «Почему Коссула там, на американской земле, сказал, что его народ богат?» Я расскажу тебе все как есть. Это же правильно, верно?

Отец моего отца, понимаешь, он служил у короля. Он не жил с нами в деревне. Куда ехал король, туда и он, понимаешь. Король дал ему много земли, и много коров, и коз, и овец. Это правильно. Может быть, потом он и стал небольшим вождем, я не знаю. Но он умер, когда я был маленьким мальчиком. Кем он стал бы потом, этого я не знаю.

Мой дед, он великий человек. Я расскажу тебе про него.

Я испугалась, что Куджо слишком увлечется семейной историей, поэтому решилась перебить его:

– Но, Коссула, я хочу узнать о тебе, как ты сам жил в Африке…

Он со скорбной жалостью взглянул на меня и спросил:

– Где тот дом, в котором правит мышь? На африканской земле нельзя рассказывать о сыне, пока не расскажешь об отце. И, понимаешь, я не могу говорить об отце (эт те), пока не расскажу о его отце (эт те те). Это правильно, да?

Мой дед, понимаешь, он получил очень большую деревню. Он получил много жен и детей. Его дом, он стоит в центре деревни. На африканской земле дом мужа всегда стоит в центре, а дома жен стоят кругом – вокруг дома, где живет муж.

Он не думал жениться на стольких женщинах. Нет. На африканской земле жены сами ищут ему других жен.