Барселона: история города

Благородные господа из Комитета радости,
Каталонский победоносный гений
Открывает вам новые горизонты.
Вы можете оживить забытую историю,
Возродить похвальные песни трубадуров
Своей стране и святой любви. Помогай вам Бог,
Благородные господа из Комитета радости.

Кто угодно мог принять участие в играх, и количество участников, новых и уже известных писателей, все увеличивалось. В 1859 году было 39 заявок, а в 1869 году — уже в десять раз больше, а к 1875 году — 466. По ходу дела игры, которые начали новую жизнь как состязания в лирической поэзии, охватили также исторические, драматические произведения, эссе, романы.

И все же престиж мероприятия держался на стихах. Это не очень вязалось со средним уровнем, который поощряли игры, — Жоан Фустер, каталонский критик, говорил о «серой массе поэтов». По правде говоря, новые «цветочные игры» почти четверть века вручали розы и фиалки бог знает кому, пока в 1879 году не наградили наконец настоящий шедевр — эпическую поэму Жасинта Вердагера «Атлантида». Но существовала очень сильная патриотическая тенденция отдавать предпочтение количеству перед качеством. Патриотизм для Возрождения был тем, чем для современных поэтических семинаров в Америке являются феминизм и экология. Рифмоплеты генерировали поток стандартных сантиментов и «правильной» политической риторики, все это писалось с глубочайшей убежденностью и выплескивалось на слушателя как нечто, накопившееся в каталонских сердцах и рвущееся наружу. Большая часть возрожденческих стихов доказывала, что ни искренности, ни патриотизма, как бы почтенны они ни были в жизни, недостаточно для того, чтобы писать хорошие стихи.

Поскольку целью «цветочных игр» было поощрение местной литературы, жюри установило связи с французскими «Felibrés», группой из семи поэтов, возглавляемой Фредериком Мистралем, который в 1854 году начал кампанию возрождения провансальского, родственного каталонскому, как живого письменного языка.

Сам Мистраль померживал тесную дружбу и состоял в оживленной переписке с Виктором Балагером. В 1868 году они организовали путешествие каталонских и провансальских поэтов в монастырь Монтсеррат. Но хотя поэты из Лангедока иногда участвовали в «цветочных играх», каталонские судьи редко давали им награды.

Так как проект «цветочных игр» был призван утвердить каталанский язык, а не поощрять разнообразие литературных тенденций, то одни и те же темы повторялись из года в год — в основном обыгрывалась ностальгия (enyoranca — одно из любимых слов того периода). В нагрузку к ностальгии шли основные стандартные образы. В описаниях природы преобладали пейзажи Каталонии (предпочтительно деревенская малая родина поэта, если только он не родился в Барселоне) и священные вершины: Монсени, Монтжуик и особенно Монтсеррат. Жауме Кольель в стихотворении, получившем flor natural в 1870 году, писал: «И мы, сыны Каталонии, сохраним нашу родину, пока вершина Монтсеррата упирается в небо». Поэты активно использовали «весенний ковер цветов, покрывающий долины», и «потоки, бегущие с заснеженных гор», — символы пробуждающихся от гнета Бурбонов Каталонии и ее языка. Скалы означали твердость и постоянство, расселины и пропасти — романтическую тягу к смерти. Вот что писал Пер Тальрик о родных Пиренеях:

Вальеспир —
Нежный вздох!
Какое счастье!
Мое сердце мечтает,
Что однажды обретет здесь последний покой,
Гранитную плиту.
Если даже Господь лишит меня этой надежды,
Если свой последний день
Я встречу под чужим небом Франции,
Я сохраню это воспоминание.
Я умру не от старости,
О, нет! Я умру от тоски…

В целом, поэтическая продукция «цветочных игр» имела столь же мало отношения к известным фактам каталонской средневековой жизни, как английские прерафаэлиты, с их печальными барышнями, цветущими лугами, святым Георгием в сверкающих доспехах а-ля Руперт Брук[39] — к английскому средневековью. Практически нигде в «цветочных» стихах не чувствуется той мужественности, остроты, социальной активности, что была присуща настоящим каталонским трубадурам. И, конечно же, исчез сам аромат Средних веков, их животная, первозданная грубость. Ученые периода Возрождения, столкнувшись со средневековым материалом, едва не падали в обморок. Вероятно, больше всего их шокировал анонимный стихотворный фрагмент XV века под названием «Coloqui de Dames» («Разговор дам») — болтовня стайки валенсийских дам (предположительно благородного происхождения) в соборе. Речь идет о старике, гениталии которого они неожиданно увидели: