Барселона: история города

Генерал Прим, будучи каталонцем, пользовался популярностью в Барселоне. К тому же он сделал несколько правильных шагов. В 1843 году возглавил восстание в Реусе против либерального генерала Эспартеро, презираемого прогрессивными и умеренными за бомбардировку Барселоны с Монтжуика во время хамансии. После падения Эспартеро, имея поддержку либерально-умеренных, Прим был назначен губернатором Барселоны. Exa/tats и ополчение отказались сдать оружие, и на сей раз Прим накормил город пулями, чем заслужил горячее одобрение деловых людей. После этого Прим вернулся на иностранную службу в Пуэрто Рико, потом на Крымскую войну, а в 1860 году во главе пятисот каталонских добровольцев сражался с арабами из испанского Марокко в Тетуане. В действительности эта «знаменитая победа» ничего не решила, но пробудила воспоминания о a/mogavers, каталонских бойцах прошлого, и укрепила имперские настроения каталонской буржуазии, причем настолько, что Барселона заказала огромное полотно с изображением этой битвы художнику Мариа Фортуни.

В 1862 году Прим повел франко-англо-испанскую экспедицию в Мехико, а потом порадовал испанских республиканцев, выступив против решения французов вернуть низложенного императора Максимилиана на трон. Но для Испании он хотел конституционной монархии — при условии, что королевой не будет Изабелла 11. Отчаянно искали кандидата. Страх, что королем Испании может стать Гоген-цоллерн, стал поводом для франко-прусской войны 18701871 годов. Кандидатом Прима был Амадео, герцог Савойский. Хотя Прим был убит в Мадриде в 1870 году, Амадео посадили на трон. Он не смог удержать власть и скоро отрекся. В 1873 году была провозглашена Первая испанская республика, во главе с каталонским социалистом Франсес-ком Пи-и-Маргалем, но ей не была суждена долгая жизнь.

Испания теперь технически являлась федеральной республикой, ее политики были неспособны к управлению. С 1870 года наступил большой подъем в организованном рабочем движении. Первый Конгресс испанских рабочих, проведенный в Барселоне в 1870 году под эгидой Коминтерна, отказался сотрудничать с более умеренными федералистами, так как рабочие верили в свою миссию победить в международной классовой борьбе и совершенно не интересовались политикой государства. Так что согласие, которое пыталась продемонстрировать в 1873 году Первая республика, существовало только на бумаге. Оно нарушалось разнообразными восстаниями, от правых мятежей до выступлений коммунистов, от Картахены на юге до баскских территорий в Пиренеях. Это было плохо еще и потому, что вдохновляло затаившихся ультраконсерваторов-карлистов, которые, потерпев неудачу в попытке посадить претендентов из Бурбонов на трон в двух предшествующих гражданских войнах (1833–1840 и 1846–1849), теперь жгли деревни и убивали демократов во имя очередного бурбонского претендента, Карлоса Мариа.

Карлисты, жаловался один из либералов, «чувствовали себя как рыба в воде» среди консервативно настроенных крестьян Каталонии. В Третью карлистскую войну они получили больше поддержки, чем когда-либо, так как Испания стала более «современной», и город все больше отчуждался от деревни. В сельской Каталонии карлизм был тем руслом, куда устремлялся поток разочарования Первой республикой и сопутствовавшими ей экономическими переменами. Веками каталонские крестьяне демонстрировали почти безграничную способность упрямо сопротивляться любому, будь то каталонец или нет, кто покусится на их скромное благополучие и уклад, а после 1874 года они чувствовали угрозу со стороны Антонио Кановаса дель Кастильо (1828–1897), консерватора и составителя новой конституции Первой республики. Так их предки когда-то чувствовали угрозу со стороны графа Оливареса. Церковники все еще таили обиду за desamortafao, распродажу церковных земель. «Кто, — кричали они с трибуны, — купил землю? Никто из здешних ее не покупал. Городские! Люди, которых интересует только собственная выгода, которым наплевать на наши обычаи. Эти “конституционалы” вырвут землю у нас из-под ног, они бросят нас всех в городской ад». Карлисты же позиционировали себя единственными гарантами всего старого, доброго, доиндустриального. Они неустанно трубили, что Бурбон на троне вернет Каталонии свободу от подавляющего либерального центра. Надо объединить Каталонию с остальными субъектами прежней конфедерации — королевствами Арагон, Майорка, Валенсия — под властью кастильской короны, и принципат «вновь обретет прежнее лицо», — утверждал Франсеск Савальс-и-Массот, барон Видра, маркиз Альпенский, ветеран последней карлистской войны и верховный главнокомандующий карлистскими силами в 1870-х годах. Согласно его программе, государственной религией мог быть только католицизм. «Все жители — солдаты своей страны, и когда она в опасности, каждый должен взять в руки оружие, будь то против иностранных захватчиков или при возникновении внутренней угрозы нашим правам и привилегиям».