Барселона под звуки смерти

– Ты мне скажи, ты же юрист! Наверняка за это есть какая-нибудь статья. Ты хотя бы с отцом посоветовалась. Или с братом!

Подруга била в самое уязвимое место, хотелось заорать: «Не могу я позвонить Михе! Не могу! Знаю, что надо. Но как?! Как рассказать, что я потеряла секретную разработку! Что я буду делать, если его из-за меня уволят?!»

– Ника, не дури. Ты должна всё рассказать полиции. Как они найдут серёжку, если понятия не имеют, что это такое?

Подруга была права, Рамиро должен знать про имплант. Должен понимать, что вор влез в квартиру за инновационной разработкой, и именно из-за этой разработки убийца его прикончил. Глупо надеяться, что серёжка тут ни при чём, серебряное колечко – единственное, что пропало из квартиры. А её ложь про бабушкино наследство выглядела такой нелепой, что наверняка только вызвала подозрения.

Но Ника не смогла признаться в своей глухоте. Не смогла сказать три в общем-то несложных слова: «Я не слышу».

– Неужели это из-за того парня, что тебя поддержал? – допытывалась подруга.

Ника не собиралась врать самой себе, отрицая, что между ней и Кириллом пару раз пробежала искра. Да, говорить при нём о своей ущербности было бы особенно больно. Но проблема заключалась не только в смущении перед симпатичным парнем. Ника помнила, как переменились лица родителей, когда они узнали диагноз. Мама с папой изо всех сил демонстрировали, что относятся к дочери, как раньше. Но сочувственные взгляды никуда не спрячешь. И как бы ни старалась Женёк, понятно было, что она взвешивает каждое слово и порой уводит разговор, намеренно болтая о пустяках. Ника и сама научилась менять тему, обходить стороной то важное, о чём отчаянно хотела поговорить. То важное, о чём не могла произнести ни слова.

Если даже самые близкие не понимали её чувств, чего ждать от посторонних? Ещё большего сострадания? Растерянности? Неловких взглядов?

– Позвони следователю! – не отставала подруга. – Попроси этого Кирилла, пусть поможет с переводом.

Ника стиснула зубы.

– Да?! И как ты себе это представляешь? Передай Рамиро, что я ни хрена не слышу! Прости, что не сообщила раньше, как-то к слову не пришлось.

– Можно же по нормальному сказать…

Ника с трудом поборола желание послать подругу подальше.

– Ты бы рассказала? Хотела бы, чтобы на тебя пялились? Или, наоборот, чтобы жалели, глаза отводили. Вот как ты сейчас!

– Я не отвожу…

– Отводишь, Жень. И любой бы отвёл. Но я не хочу, чтобы меня жалели! Понимаешь? Я пытаюсь быть нормальной! Хочу быть как все!

Она замолчала, осознав, что перешагнула черту, которой они с Женьком, не сговариваясь, огородили запрещенную тему. Они ни разу не обсуждали, каково это – потерять слух. Ника не могла об этом говорить, да и подруге вряд ли такие разговоры были приятны.

– Да ты и так нормальная! Нормальней всех вокруг! Самая нормальная на свете! – Женёк шмыгнула, вытирая слёзы.

Ника молчала, не могла говорить, чувствовала, что ещё чуть-чуть и сорвётся.

– Ника, ты же знаешь, что я права, – не отставала Женёк. – Нельзя скрывать от следователя такое. И Миха должен знать. Хочешь, я сама ему позвоню?

– Не надо, Жень, разберусь. Ладно, я… спасибо за помощь… пойду, а то серёжка вот-вот сдохнет.

На самом деле заряда хватило бы ещё минимум на час, но разговор стал слишком уж тяжёлым. Ника сидела, сжимая кулаки и глядя на ласковое, безмятежное море. Как может эта синяя стихия оставаться такой спокойной? Внутри волна за волной разливались злость и досада. Хотела поддержки? Получай урок на будущее: переживания нужно держать при себе!

Слёзы так и норовили пробить оборону, но Ника сдерживала их, загоняла внутрь. Не время расклеиваться, да и какой смысл? О чём ей плакать? Об аварии и потерянном слухе? Ну уж нет, те события давно утоплены в целом океане слёз. Или может рыдать из-за подруги, которая так не вовремя включила «родительский режим»? Да, это выводило из себя, но, с другой стороны, Ника понимала, что Женёк заботится о ней. По-своему, конечно, но заботится. Пытается помочь, работу вон подогнала, советами засыпает. И нотации читает, будь здоров.

Конечно, она права: нужно рассказать Рамиро правду. Объяснить, почему украли серёжку, а потом надеяться, что полицейские её найдут. И Михе нужно позвонить. Переступить через себя, кликнуть на чёртову иконку и объяснить брату, что она его подвела. Ника ещё раз посмотрела на экран и спрятала телефон в сумку. Не сейчас. Утром. Да, она снова оттягивала неизбежное, но меньше всего хотелось выслушивать упрёки ещё и от брата.

Ночью, не переставая, лил дождь, изредка сверкала молния. Воздух пах озоном, Нике даже казалось, что она слышит приглушенные раскаты грома – мозг по памяти воспроизводил знакомые звуки. Уличный фонарь очерчивал на стене жёлтую полоску, на туалетном столике, помигивая красным, заряжалась левая серёжка.

Ника лежала на кровати, одеяло сползло на пол. Стоило укрыться и хорошенько выспаться перед новым рабочим днём, но Ника лишь пару раз сумела погрузиться в беспокойную дремоту. Сон не шёл, слишком много мыслей терзало разум.