Барселонская галерея

Еще мать Элеоноры читала, буквально запоем и почти без разбору, все подряд. Немногочисленные книги из семейной библиотеки, старые журналы, оставшиеся от предыдущих квартирантов, и даже Элеонорины учебники. Приехав на новое место, она всегда первым делом обходила соседей и спрашивала, у кого что есть почитать. А потом долгими вечерами рассказывала дочери странные и жутковатые истории-фантазии, где всегда фигурировали они обе, но почему-то никогда не было отца. Так же, как не было там и гарнизонов, маленьких провинциальных городков, загаженных дворов, облупившихся домиков и убогой мебели. Зато имелись дворцы и замки, добрые волшебники и коварные колдуны, доблестные рыцари и нежные принцессы.

Главу семьи она боялась не меньше дочери.

«Мамочка, давай уйдем от папы! — заплакала как-то маленькая Нора. — Прошу тебя, переедем в другой город, туда, где он нас не найдет. Я вырасту и пойду работать, только соглашайся, мама!»

Но мама ничего не ответила, только долго гладила дочку по голове, перебирала светлые волосы.

Она даже не спросила, почему Элеонора плачет, почему так стремится уехать от родного отца.

Она никогда не интересовалась, почему у дочери нет подружек и хорошо ли ей в новой школе, нравится ли ей новый город и дом, куда они переехали. Наверное, мама просто не хотела ничего знать. И ничего менять. В самом деле, куда ей было деваться? Она сбегала в свои воспоминания и мечты, похоже, собиралась прожить так оставшуюся жизнь.

Нора всегда внимательно и терпеливо слушала мамины истории, ей было жаль ее до слез. А еще было страшно смотреть в совершенно пустые, устремленные куда-то в глубь себя, огромные темные глаза. В такие моменты ей казалось: мама где-то очень далеко. Ее не дозовешься. Даже если кричать, требовать, звать. Даже если плакать.

«Мамочка, вернись. Господи, сделай так, чтобы она вернулась и не сошла с ума!» — молилась маленькая девочка, не верящая в бога.

А мама, должно быть, с большим удовольствием переселилась бы в выдуманный мир, но почему-то это не получалось. Она возвращалась — ее глаза светлели, она улыбалась, целовала Нору и желала ей спокойной ночи. Девочка облегченно вздыхала и засыпала почти счастливая.

Когда Нора немного подросла, истории изменились. Мать забывалась, и перед дочерью разворачивалась длинная путаная сага. Когда-то давно, еще до войны, необыкновенно красивая девушка была влюблена в талантливого юношу. Тот посвящал ей стихи, однажды даже целую поэму. Но вмешалась злая разлучница, женила на себе пылкого поэта, у них родилась дочка. А потом грянула война, поэт ушел на фронт и уже не вернулся. И ничего от него не осталось, кроме тех строчек. А девушка долго страдала, но потом вышла замуж за военного. Человека грубоватого, но неплохого. И тоже родила дочку. И зажила как все. Не счастливо, но терпимо.

— Запомни, Норочка, в этом наше спасение. Чтобы все было как у всех. Так жить легче.

Элеонора понимала, что эта история не выдумка, а далекое прошлое матери. Ей было интересно, но она никогда не выспрашивала подробностей. Запомнила только, что талантливого юношу звали Павел.

Вещи в семье были только самые необходимые. Да и какой смысл был обзаводиться, например, мебелью? Таскать с собой из гарнизона в гарнизон хлопотно, а в новом доме все равно как-нибудь устроимся. Единственной громоздкой вещью, которую они повсюду возили с собой, было старенькое пианино. Иногда отец начинал возмущаться, но мама, обычно всегда и во всем уступавшая ему, неожиданно проявляла в этом вопросе железную твердость. И в результате пианино каждый раз ехало вместе с ними. Нору это удивляло, поскольку этот странный предмет казался ей совершенно бесполезным. Инструмент был старый, потрепанный и наверняка сломанный. Мама никогда на нем не играла и не пыталась научить дочь. Но постоянно просила:

— Ты уж его сохрани! Возможно, когда-нибудь на нем будет играть моя внучка.

Именно под крышкой полурассохшегося пианино Нора, уже после маминой смерти, обнаружила три письма и пожелтевший листок со стихами. Все было датировано сороковыми годами и подписано: «Павел». Видимо, мамин роман и впрямь оказался совсем коротким… Элеонора оценила выдумку матери — старое пианино, несомненно, было хорошим тайником, отцу никогда не пришло бы в голову лезть под крышку.

Мамины слова про внучку оказались пророческими. Маленькая Таня прямо влюбилась в это видавшее виды пианино. Она вообще уродилась в бабушку: и внешне, и по характеру. Такая же непрактичная мечтательница.