– Ну, тебя я спрашиваю, ну?Я чего-то, сын мой, не пойму,Кто из этих дев твоя любовь?Та, которая волхвица?Да, не в глаз, а в бровь,Ты попал своим горячим сердцем,И своей судьбой!Сын, ты плачешь?Ну, ответь мне, что с тобой?Хватит воду лить из глаз,Забыл, что ты мужчина?Говори с отцом!Я бед твоих причина?Кто тебе твердил – не кипятись,Не спеши вперед коня в атаку,Ты же не послушался, однако,Как же, кто отец и кто она,Та, что бесконечной нежности полна?Жрица – вот кто!Это значит, сын,Что не ту красавицу ты полюбил,Для других задач назначена она,Незамужней быть ее цена!Как еще мне объяснить,Чтоб забыл о ней страдать и не успел свершить,Больших бед своей горячностью слепой.
Дорнвейл
– Я люблю ее, отец, и с ней одной вижу жизнь свою.
Сольдинг
– Какой ценой?Честью города, отца, заклятьями царицы?Не бывать тому, пока я твой отец,Успокой свой пыл, несдержанный юнец!Даже не взглянул на дивную Урслалу,Что подумает прекрасное дитя?Ты разрушишь все полушутя,Вот отказ получишь от царевны,Так дерзай, верши любовные маневры.
Дорнвейл
– Лишь на это уповаю,Что не по душе Урслале я,У нее сейчас в руках судьба моя.
Сольдинг
– Если же не даст она отказ,Женишься, Дорнвейл!Это отцов приказ!Свет небесный, как мне жаль вас, дети!Все бы отдал я, чтоб были вместе вы,Счастливы, красивы и обручены,Но к чему сейчас метанья эти?Слово, данное тобой царице,Тяжелее мраморной плиты в гробнице.
Как хорошо
(в покоях Урслалы)
Царица Рарра:
– Дочь, я вижу по глазам твоим сияющим,Что понравился жених!
Урслала:
– Ах, мама!Как увидела его у придворцовых стен,Сразу поняла, ни много и ни мало,Что попала сердцем в плен,В плен тягучей нежности попала,Не могу представить, что ещеКто-то краше и смелее есть Дорнвейла,Мне хватило взгляда одного,Чтобы крепко полюбить его.
Рарра:
– Для начала, милая, ты с ним поговори,Может, и не так прекрасен он на самом деле,Как нарисовала ты в мечтах своих,Вы двух слов сказать друг другу не успели.
Урслала:
– Я, конечно, с ним поговорю,Только изменить себе – не изменю,Ты сказала, он влюблен,И я люблю.НоЕсли Ты просишь, я поговорю.Мама, не тревожься так,Что ты темнее тучи?Почему печали виден след?
Рарра:
– Я признать должна, что несколько удивлена,Странной выходкой племянницы моей,Словно молния, сверкнула дерзостью она,И ушла, оставив прибывших гостей,Без вниманья,Ни тебе приветственного слова,Ни улыбки, ни беседы, наконец,Нет, к дороге жрицы не готова,Дочь сестры моей,Не по ее главе волхов венец!Вот к чему, скажи, такая спешка?