Барсук

Она вытянула руку и потрогала грубый кирпич. Он царапался о бетон, который она раскрошила ломом, когда протолкнула кирпич внутрь. Голова гудела от переутомления, а мозг все равно горел любопытством. Ничто ее теперь не остановит. Анника надавила на кирпич, пока он не провалился в стену и не упал с другой стороны. Она отдернула руку. Пустота за образовавшейся дырой пугала ее так же сильно, как и манила.

Она пробежала по погрузившейся в хаос комнате отдыха, потом вверх по лестнице и взяла фонарик из шкафчика на кухне. Убедившись, что он работает, снова спустилась, посветила в дыру, но та была слишком мала, чтобы разглядеть что-то, — но стало понятно, что там есть комната. Спертый воздух и вонь гнили ударили ей в лицо из темноты. Она подняла лом ноющими пальцами и стала проталкивать кирпич за кирпичом в пространство перед стеной. Дыра росла с каждым ударом. Затхлый дух смешивался с ароматами стирального порошка из прачечной в адский винегрет.

Когда дыра стала достаточно большой, чтобы залезть в нее, согнувшись, Анника остановилась и снова посветила фонариком в темноту. Она засунула внутрь голову, чтобы лучше разглядеть, что там. От увиденного каждый волосок на ее теле встал дыбом. Она действительно увидела комнату — небольшую, но все-таки комнату. На полу валялся грязный матрас, в углу стоял стол и простая табуретка. На столе — старая печатная машинка в окружении неровных стопок с листами. Из машинки торчал белый лист. Черные буквы ползли по светлой поверхности, как марширующие жуки.

Она вошла в комнату, поставив дрожащую ногу на пол, осторожно, чтобы не споткнуться о гору выломанных ею кирпичей. Пол под ними был выложен такими же камнями, как и пол в прачечной. Пол, стены и потолок покрывал неровный слой земли, как будто кто-то замазал всю комнату густой глиной, вместо того чтобы покрасить стены. А так это мог бы быть точно такой же подвал, из которого она только что ушла. Только гораздо грязнее и темнее. Голая лампочка свисала с потолка на проводе. Анника нашла выключатель и щелкнула. От света она заморгала. Привыкнув к желтому свету, она заметила, что по стенам и полу ползают насекомые. Она вздрогнула, но бояться такого было уже бессмысленно.

У пролома в стене висела книжная полка с одинаковыми книжными корешками. Анника узнала их, еще не читая названия. Это были длинные ряды из разных изданий детективов про Турваля. По телу побежали мурашки, когда она подошла к пишущей машинке и прочитала написанное. Она сразу же узнала стиль. Голова кружилась. Лист покрывал не только плотный машинописный текст, но и черные пятна земли и что-то ржаво-коричневое, похожее на кровь. Точно так же выглядела рукопись «Я Барсук», когда она нашла ее у двери издательства. «Это здесь прячется Ян Апельгрен?»

Анника наклонилась и принялась читать. Руки дрожали от возбуждения. Без сомнения, работа принадлежала Апельгрену, но она не узнавала текст. Похоже, она появилась во время создания чего-то нового. Глаза широко раскрылись, когда она погрузилась в текст, охваченная любопытством.

Какой-то звук заставил ее вздрогнуть. Она посветила фонариком в проем. Пульс зашкаливал, когда она осторожно вышла в коридор. Так же, как и прачечная, он продолжался там, где заканчивался короткий коридор в ее подвале. Стена к их кладовой была замурована, но плитка продолжалась, как и со стороны Анники. С каждым шагом она все сильнее ощущала запах разложения, все более удушливый, как от пролежавшего слишком долго мусора.

Она посветила вглубь коридора, к еще одному дверному проему. Ведущие туда стены все были в трещинах и белых царапинах. Прямо напротив комнаты с пишущей машинкой находилась еще одна комната. Анника направила свет внутрь, и он блеснул на голой коже. С крюка на потолке свисало тело. Посиневшая белая кожа была покрыта зияющими ранами и запекшейся кровью, как после многочисленных ударов ножом. Это адвокат Эмма Сивертс.

Грудь разрывала паника, а горло разъедала кислота. Запах мертвой плоти застрял в глотке. Он чудом не распространился по всему дому. Тот, кто это построил, должно быть, сделал хорошую изоляцию. У нее начались рвотные позывы, но она смогла подавить их, отвернувшись в сторону коридора. Луч света от фонарика дрожал при каждом шаге. Колени грозили подломиться, а дыхание со свистом вырывалось из груди. Но она уже так далеко зашла. Разворачиваться нельзя — она должна узнать, что еще прячется в земле у нее под ногами.

Она собралась с духом, чтобы быть готовой к тому, что увидит в следующей комнате, и направила туда свет фонарика. Это кладовая. Полки на стенах были забиты коробками. Одну из стен занимали инструменты, внутри стояли решетки для сушки белья со старыми платьями на вешалках. Так могла выглядеть любая обыкновенная кладовая. За исключением большой дыры посреди пола. Она, как гигантская пасть, зияла в земле, окруженная ошметками земли и насекомыми. Дождевой червь извивался, как будто пытался слезть с крючка. Из дыры слышались шаркающие и царапающие звуки.