Барсук

Она пришла в правильное место. Она зажала кнопку и ожидала ответа. Потом она дернула дверь. Закрыто. Анника сделала пару шагов назад, выйдя почти на дорогу, и посмотрела на фасад наверх. Окна зияли пустотой. За некоторыми она могла разглядеть занавески, другие лишь отражали темно-серое небо.

Дверь загремела и открылась. На улицу выбежала жесткошерстная такса на тугом поводке, за ней вышел мужчина с редкими седыми волосами, торчащими из-под плоской кепки.

Собака залаяла на Аннику.

— Тихо, — сказал мужчина и дернул за поводок. Собака перестала лаять, но глухо рычала и скалилась. — Прошу прощения, он обычно не… — Мужчина умолк, увидев Аннику. Взгляд скользил по ней вверх и вниз. Когда он встретился с ней взглядом, в его серых глазах отразилось презрение и недоверие.

Анника не стала отступать.

— Я ищу адвоката Эмму Сивертс. Она у себя?

Собака залаяла вновь.

— Понятия не имею. Я несколько дней ее не видел.

Анника развернулась и пошла обратно к остановке. Здесь она не нашла ответов. Единственные доступные ей ответы есть дома.

В подвале.

81

К моему разочарованию, там были все необходимые знаки. Эта женщина в доме должна стать моей следующей жертвой.

Четверг, 19 ноября, шестью годами ранее

За домом шелестели ветви, по газону скользил ветер и проникал внутрь через открытую дверь на террасу. Ян вытер пот со лба и прищурился на вечернее солнце.

В кармане штанин его рабочего комбинезона завибрировал телефон.

— Апельгрен.

— Здравствуйте, Ян, — сказала женщина на другом конце. — Это Эмма Сивертс. Вы меня искали?

— Как хорошо, что вы так быстро перезвонили!

— Нет проблем! Все в порядке?

Ян огляделся в гостиной. Пол и вся мебель покрыты штукатуркой и пылью. Стена оголена до бетона и покрыта царапинами, после того как он разломал внутреннюю кирпичную кладку. При входе в подвальный коридор вырастали причудливые горы из камней.

— Я много размышлял последнее время. Я хочу разобраться с правами на мои изданные книги, все мои рукописи. Просто на случай, если со мной что-то случится.

Произнося эти слова, он медленно вел кончиками пальцев по бетону. Он дрожал от удовольствия, ощущая, как небольшие неровности материала царапают кожу под ногтями.

— Вы с Терезой обсуждали брачный договор? — спросила Эмма.

— Она такое никогда не подпишет. Я скорее думаю о завещании.

— Понимаю. Никогда не помешает иметь завещание. Что вы хотите сделать, более конкретно?

Ян широко улыбнулся и дал объяснения. По окончании разговора он уже был записан на составление завещания в присутствии двух свидетелей, которые, как объяснила Эмма, должны присутствовать лично. Он завершил разговор, отключив телефон, и прошел по короткому коридору в кладовую. Тело Терезы лежало на боку, с подогнутыми к груди ногами, возле ямы, ведущей в подземелье. Он почувствовал укол горя, тут же исчезнувший. Шепоты оказались правы. Она предала его. Она заслужила свою участь.

Он положил ее целой щекой вверх, чтобы не думать о содеянном. Все же и на эту сторону смотреть было почти так же неприятно. Безжизненная кожа провалилась между челюстями, образуя впадину. Ян вспомнил, как увидел Терезу впервые — загорелую и с ямочками на щеках. Он сел на корточки и заправил прядь ее светлых волос за ухо. Кожа была холодной и огрубевшей. Когда-то Тереза была самой важной женщиной в его жизни. Теперь она всего лишь грязное мертвое тело у его ног в подвале. Вздохнув, он окинул ее труп взглядом от головы до пят, вплоть до потрескавшихся наращенных ногтей на упавших на грязный пол руках.

На ее безымянном пальце поблескивали кольца — свадебное и помолвочное. Большой камень на помолвочном кольце был наполовину запачкан запекшейся кровью, но все равно гипнотически мерцал в его глазах. Что-то зашевелилось в груди при воспоминании о легком сопротивлении кожи, когда он осторожно надевал его ей на палец. От воспоминаний о былом счастье выступили слезы. Существам, вероятно, это не понравится, но он хотел оставить что-то от себя прошлого. Он ухватился за окоченевший палец Терезы и снял кольца. Они позвякивали на ладони, когда он сжал их в руке и вытер проступившие под веками слезы. Кольца он оставит себе. От всего остального, что было Терезой, он избавится — тем способом, который нашептали ему существа.

Он вышел из комнаты на ослабевших ногах. Компания по производству земляных работ сообщила, что закончит их примерно через две недели. К тому моменту он должен завершить свои дела.

В прачечной стоял мешок штукатурки, ведро и старая тележка, наполненная кирпичами из стен гостиной. Он высыпал штукатурку в ведро и смешал ее с водой, пока не получилась темно-серая смесь. От скрежета при размешивании каменистой массы вдоль его позвоночника волнами прокатывалось удовольствие.