Башня из грязи и веток

«Здесь, дети, запечатлён осьминог. А что вы видите теперь?» – подняв изображение аквариума (а в нём – нечто, у которого конечностей гораздо больше, чем полагалось живому существу), он подменил картинку с ловкостью циркового трюкача.

«Я вижу только камни».

«Приглядитесь хорошенько. Вот этот камень слева – это он. Осьминог имитирует своё окружение. Живая материя способна на чудеса, дети».

«А камни тоже могут имитировать жизнь?»

«Нет, конечно, нет».

Но за окном класса лучи солнца проникали сквозь ветви яблоневого дерева, плетение которых напоминало Шэю вены на тыльной стороне ладони его бабушки, и тогда в его голову прокралась мысль – расплывчатая и неопределённая, как это и бывает в голове у семилетнего ребёнка, – которая повторяла то, что только что сказала Лена: что, возможно, в жизни куда больше граней, чем думали даже учёные люди.

– Это не важно. – Лена села на кровати. – Теперь всё хорошо. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем кто-нибудь попытается начать столь масштабное строительство.

«Разве я могу ей сказать? Разве у меня ещё есть право на близость с ней?»

Он вспомнил, как сравнил себя с телегой в колее, у которой нет иного выбора, кроме как двигаться дальше, – во время разговора в зале совета, когда он сказал герцогу избавиться от устройств дракири. Теперь же он возвращался по собственным следам, повторяя па в золотом танце.

– Я хочу уехать из Оуэнбега, – сказала Лена. – Я хочу попутешествовать по миру, теперь, когда он у меня снова есть. Ты мог бы присоединиться ко мне.

– Поехать с тобой?

– Да. Зачем оставаться? Ты сам говорил, что королева обвинит тебя в падении башни. Зачем дожидаться этого? Давай сбежим вместе.

Её глаза загорелись, и бальная зала в его воображении пошатнулась.

– Увидишь, это будет чудесно. Мы отправимся с караваном куда-нибудь к океану, станем жить в домике на пляже, слушать крики чаек по вечерам. Давай сбежим, Шэй. Завтра утром.

Внезапно шаги танца показались ему бессмысленными. Он представил себе, как будет вдыхать запах её кожи, глядеть на звёзды сквозь локоны её волос. Он видел её в лёгком льняном платье, по щиколотку в воде. Сидел с ней, свесив ноги, на краю фургона каравана, а мимо них проплывали полные солнечного света сосны.

Затем он снова взглянул на ангела, на оливковую ветвь, протянутую охотнику. «Картины – ложь. Они застыли во времени, но ничто не стоит на месте, всё движется и стремится к своей далёкой цели».

– Мне нужно уехать на неделю, – сказал он. – Давай поговорим снова, когда я вернусь.

3

Он услышал свою сестру до того, как увидел её, – точнее, услышал ропот толпы, доносившийся с площади Солнца. Шэй ждал Лену ещё утром, но, должно быть, её что-то задержало. Было уже поздно. Вечер втиснулся в щели черепицы и запёкся на ней коркой, такой же золотистой и терракотовой, как ягоды в винограднике у них дома.

Он отвернулся от улицы и нырнул обратно в полумрак мастерской. В этот час помещение напоминало ему брюхо какого-то огромного корабля; тени очерчивали колёса, подвешенные к потолку, и тянувшиеся между ними верёвки.

– Дэнни!

Единственный человек, который всё ещё работал, поднял голову от песочно-желтого шкафчика.

– Она подъезжает. Пора.

Дэнни соображал немного туго. Он был доброжелательным, добросовестным, трудолюбивым, но медленным. Прошло несколько секунд, прежде чем он кивнул, вытер руки о фартук и вышел за Шэем наружу.

Ропот: судя по тому, как разносился звук, в двух улицах от них.

Деревянная телега, выкатившись на площадь и остановившись перед мастерской, приволокла за собой с дюжину зевак, похожих на стайку утят, семенящих за матерью. Лена восседала на груде чего-то большого, тёмного, яйцевидной формы.

Сияя, она помахала Шэю.

– Только посмотри на это, братец!

На мгновение для него она превратилась в девочку, с которой он играл в прятки в винограднике, и он понял, что уже улыбается ей в ответ. Шэй взял её за руку и помог спуститься на землю.

– Ты одна, сестрёнка?

– Да, а что? – Она отряхнула штаны.

– Представление окончено, – сказал он, выбрав глазами самую высокую фигуру в толпе – женщину в льняном чепчике. Затем обратился к Лене: – Я думал мы договорились, что ты приведёшь кого-нибудь из дракири, чтобы нам помочь.

– Ты что, боишься пары цветочков?

– Цветочков?

– «Тюльпанов». – Лена похлопала одну из тёмных штуковин на телеге. – Они ведь похожи на тюльпаны, как думаешь?

– Не уверен. По-моему, больше на яйца.

– Подожди, пока они расцветут.

– Так ты знаешь, как с ними управляться?

– Конечно, – сказала она. – И если я чего-то не знаю, мы разберёмся в этом вместе.

Он помедлил, внимательно посмотрел на неё, на устройства.

– Ладно. Давай тогда их разгружать. Дэнни, ты не мог бы…

– Не нужно. – Лена повернулась и коснулась клапана на поверхности «тюльпана».

Другой рукой она легонько толкнула рычаг. Оба движения казались естественными, лёгкими, как будто она ткала или перебирала струны арфы.

Тёмное яйцо зажужжало и поднялось в воздух, подобно гигантскому шмелю, и всё ещё остававшиеся на площади люди разом ахнули.