Башня из грязи и веток

И когда он поднял её с земли, обнял за плечи и прижал к себе, на него нахлынуло дежавю – только, в отличие от Лены из его прошлого, эта не назвала его по имени, ничего не спросила, не сказала, что любит его.

Ничего не сказала.

Карусель из его воспоминаний остановилась; она шагнула на землю, под гирлянды, улыбаясь солнцу, щекотавшему ей нос.

Шэй вспомнил, как она произнесла:

– Спасибо.

Как он поцеловал ей руку, и всё остальное стало неважно.

* * *

Ты однажды сказала мне, что умеешь читать судьбу по ладони, сестрёнка. Мы оба были детьми, и это была полнейшая чушь, конечно же, но для ребёнка такие вещи, как судьба, существуют на самом деле. Я помню, ты сказала, что я встречу прекрасную, необыкновенную женщину, полюблю её, и мы будем жить долго и счастливо.

Забавно, какой властью обладают над нами детские воспоминания. Теперь, оглядываясь назад, мне кажется, я всё время ждал, когда напророченное тобой сбудется.

И, слушай, может быть, у тебя и правда получилось прочесть мою судьбу – в тот единственный раз. Потому что первая часть сбылась; вот только с «долго и счастливо» ты ошиблась.

3

Поселение дракири выглядело не таким радужным, как в прошлый раз, когда он был здесь, – дождь смыл краски и разлил их по маленьким лужам на тротуаре.

Если подумать, то и тротуар был не таким ровным, каким он его помнил.

У ворот он мельком увидел Бриэль, отъезжавшую на повозке, но больше из замка никто не появился. Он и не думал, что человек, приложивший руку к гибели Лены, явится на похороны. Он вообще не ожидал увидеть его в ближайшее время.

Компактное кладбище, может быть, сотня надгробий, филигранные решётки: место утончённой скорби. Шэй прошёл под железной аркой, изображавшей два дерева, сплетённые наверху ветвями. В тени дуба ряд могил выступал из земли подобно процессии маленьких животных, которые куда-то направлялись, но так и не добрались до цели.

Он остановился.

Толпа скорбящих окружала тёмный объект, на который он боялся смотреть. Мужчина – дракири – читал речь, ветер доносил лишь обрывки слов: «прекрасная», «талантливая», «утрата».

«Мне здесь не место. Я так же виновен, как и те, кто убил её».

«Эйдан», – подумал он. Именно Эйдан нашёл его той ночью у тела. После её падения он был первым настоящим воспоминанием, чем-то осязаемым, и он тянул за собой, как в воронку, весь остальной мир.

– Вы убили её!

Эйдан стряхнул с себя его руки.

– Она стояла за всем. Вы хоть понимаете, что она вас использовала?

– Не смейте говорить о ней!

– Верьте чему хотите, но я спас вам жизнь. Да уберите же от меня руки!

Хуже всего было то, что он был прав.

– Вы, – сказал Шэй, – вы спасли одну жизнь и забрали другую.

– Вы расстроены, но это пройдёт, – слова были процежены сквозь стиснутые зубы. – Мне нужно ещё кое о чём позаботиться… Пожалуй, пока я не закончу, нам лучше избегать общества друг друга. Так у вас появится время привести мысли в порядок.

– Вы, Дэлин, герцог. Идите вы все к чёрту.

– Это пройдёт, – сказал Эйдан ему в спину.

Он прибавил что-то ещё, но для Шэя существовало лишь тело в его руках.

Воспоминания начиная с этого момента и до рассвета превратились в одно неясное пятно.

«Будь оно всё проклято».

Шэй поймал взгляд высокой женщины в первом ряду скорбящих; в ней было что-то знакомое, что-то милое и болезненное одновременно. Шэй прислонился к дубу, глядя на могилы, на дракири, на то, как поглощают друг друга графитовые облака.

Он заставил себя посмотреть на Лену за миг до того, как гроб исчез в земле.

Когда всё было сказано и сделано и люди разошлись, женщина осталась. Она протянула руку к свежей полосе земли. Затем снова посмотрела на Шэя.

Он выпрямился, когда она подошла к нему.

– Вы – лорд Эшкрофт?

Шэй узнал голос.

– Да. – Боль утраты пробилась на поверхность и дала ростки. – Я… Мне жаль, что мы впервые встречаемся при таких обстоятельствах.

По её лицу быстро промелькнули оттенки горя: оно дёрнулось, опустилось, затвердело.

– Мне тоже жаль.

Он подал ей руку, и они вместе побрели вдоль могил.

– Лена говорила мне, что вы – знаменитая художница.

– О вас она тоже рассказывала. Я хотела поблагодарить вас. Думаю, вы были ей небезразличны, – её голос на миг надломился. – По ней всегда было трудно сказать, она не любила показывать слабость, но, думаю, вы были единственным светлым пятном в её жизни в замке.

Карусель описала последний круг, и он, рискуя потерять равновесие, зажмурился.

– Как она умерла? – спросила она. – Мне почти ничего не сказали.

– Они… они убили её. Люди герцога, на башне. Думаю, она пыталась её уничтожить, и я пытался предупредить её, но было уже слишком поздно.

Какое-то время они шли молча.

– Вы рассказали ей историю о Башне-близнеце? – спросил Шэй.

– Это не история. Это нечто, нечто реальное и ужасающее. – Она, казалось, погрузилась в раздумья. – Она была исключительным ребёнком. Такой талантливой. Я всё не теряла надежды, что она когда-нибудь всерьёз возьмётся за живопись.

– Она говорила, что иногда пишет.