Башня из грязи и веток

25.04.2016 Прошло уже три дня. Я взял отпуск и сделал то, что должен был сделать с самого начала: разобрал коробку. Оказалось, я зря боялся её сломать, внутри только батарейка и микросхема. Как только нажимаешь на кнопку, появляется куб… Как же это описать? Словно что-то находится в слепом пятне, но стоит повернуть голову, и предмет уже на месте. Боже, боже, боже мой. Одно хорошо – снова собрать устройство оказалось нетрудно.

27.04.2016 Конечно же, всегда остаётся возможность существования параллельных измерений, зелёных человечков или божественного вмешательства… Хотелось бы мне сейчас верить в хоть что-то из этого. Но я не верю, и кубы не существуют. Они возникают из ничего и, следовательно, сами являются ничем. И всё же они кажутся такими реальными – я могу поранить о них руку. А ведь и правда могу, даже кровь пошла.

30.04.2016 Наука действует путём обобщения; мой стол состоит из атомов, из таких же кварков и электронов, что и кубы, – значит, он тоже не существует. Как и стены, пол, потолок.

04.05.2016 Теперь я понимаю, почему открытка не была подписана и на посылке не стояло ничьё имя. Китайский изобретатель наверняка пришёл к тем же выводам, что и я. Имена не имеют значения. Мысли не имеют значения. Речь не имеет значения. Говорят, что сознание – это эмерджентное свойство мозга, но разве что-то может возникнуть из ничего? Нет никакого мозга, никаких нейронов, нет меня, меня нет, меня нет, меня нет.

10.05.2016 Мы не воздух и даже не свет; мы лишь контуры, очерчивающие ничто.

На этом текст прерывался. Хоуторн посмотрел в открытое окно и попытался представить себе последние мысли доктора Мейерхофера перед прыжком. Испытывал ли он отчаяние? В спальне было несколько тысяч кубов; должно быть, перед кончиной профессор непрерывно нажимал на кнопку по крайней мере в течение суток.

Хоуторн перевёл взгляд на устройство и с минуту смотрел на него. Двигаясь как во сне, его большой палец надавил на красную кнопку. Через десять или пятнадцать секунд чёрный куб выкатился из отверстия и ударился о груду своих близнецов. Детектив помедлил, разглядывая коробочку.

Затем он снова нажал на кнопку.

Дорога на Вавилон

(впервые опубликовано в журнале The Sockdolager, июнь 2015-го)

Предисловие от автора

«Вавилон» был вторым рассказом, написанным мной профессионально (то бишь с корыстолюбивым намерением опубликоваться), и вторым же моим рассказом на английском языке. В силу этого он должен был бы представлять наименьший интерес в данном сборнике – но не тут-то было…

Боже милосердный, сколько же здесь параллелей с «Башней». 2015-й был давно, чек на сто баксов, который я получил тогда за рассказ, много лет как спущен на рестораны и выпивку – я и думать забыл про «Вавилон», когда принялся за повесть в январе 2020-го. Я смутно припоминал, что когда-то уже писал про некое гигантское сооружение и псевдоинопланетную расу, но все детали остались в предыдущем десятилетии.

В рассказе явно прослеживается влияние знаменитой новеллы Теда Чана – не помню, осознавал ли я это тогда. Интересен «Вавилон» в основном тем, что демонстрирует, как некоторые тематические элементы могут созревать в голове годами. Прочитавшим «Башню» предлагается поиграть в интересную (ладно, ладно, согласен, интерес тут сомнительный) игру «Найди десять отличий».

* * *

Под конец каждого дня, когда время позволяло, я проводил по меньшей мере десять минут на балконе. С него открывался вид на рыночную площадь, и я смотрел, как лавочники сворачивают ковры, как торговец специями аккуратно складывает свои многочисленные склянки в сундук, доходивший ему до пояса, как уличные факиры выдыхают последние языки пламени перед закатом.

Днём в пустыне выцветают все краски, и лишь в короткий промежуток перед наступлением сумерек Вавилон показывает своё истинное лицо. Он похож на детский рисунок – всё слишком насыщенно, слишком броско; цвета перетекают туда, куда не должны, здания вдали сливаются с небом, а недостроенная Башня почти касается облаков.

Два тикалинских воздушных корабля – «небесные колесницы», как я назвал бы их несколько лет назад, – приближались к городу с запада.

– Син-или, заходи внутрь, любовь моя, или твой туоко перегреется, и чайник расплавится.

Иногда в моём аскетичном вечернем ритуале находилось место туоко – лёгкому травяному наркотику, который принесли с собой гиганты. Его потребление теперь было широко распространено во всех тикалинских городах; в умеренных количествах туоко практически не имел побочных эффектов, но помогал расслабиться и немного притупить сознание.

Лёгкий ветерок услужливо раздвинул передо мной занавески. Зная мою любовь к уюту, Нину зажгла чайные свечи в керамических подсвечниках – одну на столе, одну на книжной полке.

Я наполнил миску туоко и сел на краешек кровати, наблюдая за ней.