Башня континуума

Шарлотта подумала, что гораздо важней быть счастливой, чем правой. Или благородной. Хотя это не имело значения. Его мысли были ее мыслями. Его желания — ее желаниями. В огне его страсти она плавилась, как воск, становясь бесформенной, будто она была Галатеей, а он — Пигмалионом. Он лизнул ее в шею, вызвав ощущение, подобное удару током, затем резко развернул к себе лицом, впился в губы и стал целовать ее, и целовал, и целовал, пока голова ее не сделалась пустой, и в этой пустоте раздался резкий щелчок и металлический голос Высшего Существа.

— Первая фаза операции завершена.

Интерлюдия

1

НАШИ КОФЕВАРКИ — ЛУЧШИЕ ПОДАРКИ

РОДНЫМ И ЛЮБИМЫМ НЕОБХОДИМЫ

ЭЛИТНЫЕ КОФЕВАРКИ «ГУРМАН»

КОФЕ, САХАР И СЛИВКИ ЛЮБОГО ОБЩЕСТВА

(ТРАМ-ПАРАМ — МЫ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ ДЛЯ ВСЕХ)

2

О нежный рыцарь гарроты,
Магистр шутовства,
Бессмыслиц лицедей,
Минотавр Моих Лабиринтов,
Безотказная машина ЛЮБВИ!
О анахорет пурпура,
О где ты,
Шепчу твое имя в темной беззвездной ночи…
Твое дыхание на затылке
Ночной бабочкой запуталось в волосах.
О ПРИДИ ЖЕ, ПРИДИ,
ВОСПРЯНЬ, ЛЮБИМЫЙ!

Глава девятая Фокус-покус, часть первая

1

Отношения Гордона с духовным учителем и наставником, астрологом Чамберсом, уже давно напоминали теплые, приятельские отношения алкоголика с закадычной подружкой-бутылкой. Когда у Гордона дела шли гладко, он мог не видеться с Чамберсом неделями. Но, едва у него возникали трения на работе, или он ссорился с женой, или ему просто делалось грустно и печально, Чамберс оказывался тут как тут и под видом сочувствия и ободрения принимался облапошивать и закабалять герра Джерсея, как только возможно. И как невозможно — тоже.

Тесное общение с астрологом Гордон возобновил после того, как скончался тот самый психопат со святой водой и серебряными пулями, что стрелял в них с Викторией. Пролежав четыре месяца в глубокой коме, незадачливый киллер отправился в мир иной, так и оставшись неопознанным и безымянным; навеки унеся в могилу секрет, с какой стати он взъелся на герра Джерсея с его очаровательной супругой. Ибо предположение, что убийца работал на Синдикат, хоть и было не лишенным оснований, но стопроцентных доказательств не имело.

— Туда ему и дорога, — хладнокровно сказала Виктория, когда муж за ужином сообщил ей известие. — Прямо в Ад. Кушай, пупсик. Что ты такой кислый.

— Не знаю… мне не по себе.

— Опять мрачное предчувствие? — догадалась Виктория.

— Да.

Пусть семейные скандалы составляли одно из главнейших удовольствий в ее жизни, даже Виктория не могла постоянно пилить дражайшего супруга, уж больно много это отнимало времени и сил. И настрой у нее был тем вечером самый неподходящий для свары, — разнеженный, игривый. Малыш Максимилиан уже спал, и Виктория после ужина рассчитывала слегка побаловаться. Она взяла мужа за руку, слегка удивив Гордона своим сентиментальным жестом.

— Да, погибли люди, но в чем твоя вина. Ведь расследование покушения все равно продолжается, так? Раз ты теперь исполняющий обязанности губернатора с чрезвычайными полномочиями, уволь этих некомпетентных идиотов и найми других.

Гордон уже уволил прежних некомпетентных идиотов. И нанял вместо них новых. Обычно, помогало. Но не в этот раз. Расследование намертво застряло в безысходном тупике. На фоне этой безысходности теория ясновидящего Чамберса о том, что парень с серебряными пулями и не человек вовсе, а бесплотный, бесформенный, бестелесный, неуловимый злой дух, временно принявший человеческое обличье, вовсе не казалась Гордону настолько сумасбродной.

— Ты можешь этому не верить, Виктория, поскольку ты не истинно духовна…

— Неужели.

— А вот Чамберс говорит, этот мерзавец был вообще не человек, а злой дух.

Виктория знала о духах зла немногое, но едва ли духи зла стали бы носить с собой Священное писание, святую воду, четки, нательный крест и револьвер с серебряными пулями. Она озвучила свое не лишенное смысла наблюдение, но Гордона было не пронять этой чепухой. С непередаваемым апломбом, что некогда снискал бойкому провинциальному стряпчему массу громких побед как в зале суда, так и позже на политическом поприще, Гордон ответил жене:

— На то он и злой дух, чтобы нам морочить голову, притворяясь ангелом света. Ничего, Чамберс нас защитит.

— От чего защитит?

— От сил зла, — возвестил Гордон замогильным, потусторонним голосом.

Пока Виктория ломала голову, как ее угораздило выйти замуж за эту тупую деревенскую дубину, Гордон поднялся из-за стола, промокнув салфеткой губы, и чмокнул женушку в атласную щечку.

— Спасибо за чудесный ужин, птенчик, спасибо, моя умница.

— Я-то думала, мы с тобой сегодня порезвимся, пупсичек.