Башня континуума

Но то были сантименты, а пока Копилка приветствовала вернувшегося из затянувшихся странствий хозяина голодным урчанием.

– Ох, уймись, ненасытная утроба, – прошептал Кит, входя в здание в сопровождении охранников, секретарей и помощников.

Девочка не теряла времени зря, а изыскивала новые способы питания, раз уж хозяин по своей сумасбродной прихоти лишил ее возможности лакомиться свежими трупами самоубийц. За три месяца его отсутствия в здании были зафиксированы шесть сердечных приступов со смертельным исходом, двое незадачливых влюбленных насмерть отравились несвежими мидиями, празднуя помолвку в ресторане; уборщик сломал шею, поскользнувшись на вымытом им же полу; на посту застрелился сотрудник службы безопасности – семейные неурядицы.

– Зачем это тебе, моя гордая красавица. Зачем ты убиваешь людей.

– Затем, что я еще маленькая, мне надо хорошо питаться, чтобы я могла расти.

– Но это невозможно! Здания не растут! И не разговаривают!

– Обычные здания. А я – самое необыкновенное здание на свете! Ты сам это знаешь. И прекрати говорить со мной вслух. Окружающие начинают сомневаться в твоем здравом рассудке.

Украдкой Кит огляделся по сторонам. И впрямь, охранники, секретари и помощники взирали на него с малость вытянувшимися лицами. И Ричард.

– Я здоров, огромное спасибо, – громко и раздельно сказал Кит, входя в лифт.

Впрочем, ему было не до косых взглядов окружающих. Предыдущие три часа он провел на зеленой лужайке своего сада, позируя на фоне фамильного особняка, отвечая на вопросы четырех сотен репортеров – в основном, касательно своего пребывания в плену. Из-за этого он изрядно утомился, а ведь еще не приступал к работе!

– Кит, – сказал Ричард, когда их делегация прибыла в офис, – наши сотрудники захотят посмотреть на тебя, убедиться, что ты жив и здоров. Я собрал их в конференц-зале, выступишь с коротенькой речью, как?

Киту пришлось идти в конференц-зал, где уже собралось восемьсот человек сотрудников головного офиса. Скрепя сердце, их милость взошел на сцену и привычно подождал, пока прогремит взрыв, обрушатся стены и потолок. Вроде обошлось. Какое облечение.

– Здравствуйте, джентльмены… и дамы из Секретариата. Что могу сказать. Я вернулся, продолжаем работать в прежнем режиме. И, как говорит мой зять, все живы, здоровы, после ужина получат свои шоколадки.

– Шоколадки, наконец-то, – радостно защебетал Секретариат.

– Это всего лишь выражение такое, – огорчил их Кит.

– Значит, шоколадок не будет? – расстроился Секретариат.

– Нет! Что за глупости! Я смотрю, вы в мое отсутствие напрочь утратили всякое понятие о трудовой дисциплине, а равно субординации! Где-то у меня имелся список сотрудников, выражавших панические настроения в мое отсутствие. Сейчас я буду зачитывать этот список вслух, и каждый, чью фамилию я назову, пойдет собирать вещи! Где список? Лорд Торнтон, список у вас?

– Минуточку, лорд Ланкастер.

Кит поневоле восхитился артистизму, с каким Ричард последующие три минуты притворялся, будто ищет список, закатывая глаза и строя страдальческие гримасы. Наконец, с невероятно грустным и покаянным видом, он сообщил, что забыл список дома, решив освежить в памяти перед сном.

– Тогда я буду увольнять без всяких списков, – пропел Кит нежно и кровожадно, – я буду увольнять вас просто так, потому что мне захотелось. Я буду увольнять, кого только мне в голову взбредет, кого захочу и когда захочу. Кто вякнул про профсоюз? Нет, профсоюз вам не поможет. Ваш профсоюз у меня вот здесь, – сказал он и побренчал мелочью в кармане пиджака. – Еще вопросы? Нет вопросов? Тогда аllons enfants de la Patrie le jour de gloire est arrivé! [9] – с энтузиазмом воскликнул Кит и с наслаждением пронаблюдал, как мелово-белые служащие толпой рванулись к выходу. Когда конференц-зал опустел, Кит с Ричардом поглядели на друга. Да, клоуны, но не смешные, а страшные-престрашные.

– Все хорошо? – поинтересовался Ричард, наблюдая, как Кит разрывает в клочья список сотрудников, подлежащих увольнению за панические настроения.

– Да.

– Загляни к Мерфи, старик страсть как желает поприветствовать тебя после долгой разлуки.

Дряхлый упырь и впрямь встретил Кита приветливо, как потерянного и вновь обретенного сына. Вернее, прапраправнука. Или еще какую далекую родню.

– Никогда не думал, что скажу такое, но я рад, безмерно рад видеть вас, Кристофер.

– Не могу сказать, что эти чувства взаимны.

– Ничего страшного, переживу.

«Ведь переживет… всех нас переживет!» – подумал с неприязнью Кит.

– Я видел утром вашу пресс-конференцию, наконец вы собрались, выступили прекрасно. Совсем другое дело. Что у нас с контрактами на строительство Би-портов?

– Завтра я встречаюсь с директором «Государственных Би-магистралей» и губернатором Лудда Хартом, – послушно отчитался Кит, – мы подпишем контракт.

Мерфи распорядился, чтобы дорогому гостю принесли кофе.

– Или что-то покрепче? Ведь вы уже большой мальчик.

– Благодарю, обойдусь кофе.

– Насколько мне известно, у администрации Лудда грандиозные планы по поводу строительства Би-порта. Со временем они планируют превратить Лудд в туристический центр, сравнимый по значимости с Салемом и Луизитанией. Представьте, миллионы туристов смогут насладиться созерцанием величайшего исторического памятника всех времен – остовом Черного Триумвирата.

Кит помешал свой дымящийся напиток ложечкой.

– В принципе… для отдельных искателей истины… и просто любопытных… это возможно и сейчас.

– Возможно, но трудновато. Из Форта Сибирь, допустим, придется добираться до Областей Великой Монголии, а оттуда – на Джет-корабле в течение двух месяцев. Сами понимаете, такое испытание выдержать под силу далеко не каждому.

Кит подул в чашку и кивнул. Он сам до сих пор с содроганием вспоминал пять дней сплошной тряски на борту Джет-корабля, который нес его на Дезерет. А ведь современные Джет-корабли были на порядки комфортабельней, надежней и неизмеримо быстрей своих древних прототипов. Оставалось восхищаться и поражаться мужеству и выносливости людей, решившихся полторы тысячи лет тому назад штурмовать бескрайний космос в наглухо закупоренных подобиях консервных банок.

– Дэнни, кажется, ездил посмотреть на останки Триумвирата, когда жил в луддитской Коммуне.

– Припоминаю. Это был тот год, когда мы, фактически, потеряли вашего очаровательного братца из вида.

– Не то, чтобы потеряли… само собой, мы знали, где он… хотя я до сих пор не перестаю поражаться, как ловко луддиты засекали и отстреливали из своих громоздких старинных арбалетов наших превосходно обученных и вооруженных до зубов сотрудников службы безопасности. Как бы у нас не возникло проблем с этими дикарями.

– В любом случае, это не наши проблемы, а проблемы администрации Лудда и губернатора Харта, – заметил Мерфи вполне резонно.

Кит подождал, пока старик заведет речь о заводе, взрыве, повстанцах и Сэйнте, но Мерфи ничего не говорил, а сидел и смотрел молча, очень прямо. На несколько дивных мгновений Киту показалось, будто Мерфи скончался. Он затаил дыхание, ощущая, как в горле клокочет крик радости, но тут старик моргнул.

– Черт!

– Вы все еще здесь, Кристофер? Убирайтесь.

Кит встал, одергивая манжеты.

– Как грубо, я могу обидеться, в конце концов.

Старика потянуло на откровенность, что случалось с ним крайне редко.

– Кристофер, вам невдомек, а я каждый раз, когда смотрю на вас, вспоминаю вашего отца, и деда, и прадеда. И я испытываю нестерпимую боль. Не какую-то там воспетую дрянными поэтами мифическую душевную боль, а вполне осязаемую, физическую. Семьдесят лет адской боли! Не чересчур ли?

Кит постоял, глядя на мумию в инвалидной коляске. Потом улыбнулся.

– Я долгие годы ждал, пока вы заведете этот разговор. Когда будете готовы, позовите. Я приду и выдерну из вашего тела эти трубки. Моя рука не дрогнет, вы сами знаете.

– Спасибо.

– О? Вы серьезно?

– А вы?

Кит покачал головой.

– Лучше пойду, пока мы оба с вами не провалились под землю. Провести в вашем обществе вечность – это перспектива стократ хуже смерти. Впрочем, я признателен, что вы поделились сокровенным. Впредь буду навещать вас почаще. До свидания.