Башня на краю света

— Мы ни в чем не обвиняем директора Аллерхольма. — Полицейский следователь и без того чувствовал себя не в своей тарелке при допросе столь важного лица. — Но имя директора Аллерхольма неоднократно фигурирует в бумагах арестованного. Поэтому, вы понимаете, мы были просто вынуждены побеседовать с вами на эту тему. Но вы утверждаете, что не писали этих писем, не так ли?

— Я настаиваю на этом, — сказал Аллерхольм. — Кто-то воспользовался моим именем в своих целях.

— В таком случае примите наши извинения за причиненное беспокойство, — сказал следователь. — Вы, конечно, понимаете, мы должны собрать как можно более полную информацию.

— Разумеется. — Директор Аллерхольм простился и вышел на улицу к своему огромному, роскошному автомобилю, который получил в подарок из Америки, и направился прямо домой — нужно было подкрепиться лишней рюмкой виски, чтобы окончательно прийти в себя от этих затрагивающих его честь и имя подозрений.

На допрос должны были явиться и многие другие. Все они, как и директор Аллерхольм, заявляли, что писем к арестованному спекулянту не писали и вообще не были с ним знакомы. Полиция, которая не могла противопоставить таким заявлениям ровно ничего, всех задержанных отпускала. Из-за этого в святая святых полицейского управления царило сильнейшее замешательство. После того как о скором окончании следствия раструбили на всю страну, снова все шло прахом. Для полиции это было жестоким ударом.

Однако в последнюю минуту все, к счастью, переменилось. Одним из вызванных на допрос оказался фабрикант П. Момберг, и вот ему-то дело так гладко с рук не сошло. Он явился на допрос без адвоката, не был членом (не то что председателем!) ни одного объединения фабрикантов; кроме того, ранее он уже проходил по аналогичному делу и был судим. Полиция не сомневалась, что вышла на верный путь.

Момберг, естественно, утверждал, что не писал ни одного из предъявленных ему писем, но тут уж полиция решила в этом усомниться.

— Вы чувствуете сами, Момберг, — сказал ему полицейский следователь, — как неубедительны ваши показания. Ну что вы несете: сидит, значит, где-то злоумышленник и знай строчит сам себе письма под чужими именами, так что ли?

— Я, во всяком случае, этих писем не писал, — сказал Момберг.

— Не так давно вы были судимы по такому же делу?

— Э-э-э… да, — не мог не признать Момберг.

— И, как видно из материалов следствия, — продолжал следователь, — уже тогда вас подозревали во многих других нарушениях законности. Подозрения эти не стали обвинением лишь за отсутствием вещественных доказательств.

— Но ни в чем ином я не был виноват, — утверждал Момберг.

— Гм, — произнес следователь, — сейчас вы небось тоже невиновны?

— Тоже, — твердо сказал Момберг.

— У вас были какие-либо отношения с арестованным?

— Я вообще с ним незнаком.

— Вот как, — сказал следователь. — Введите арестованного.

Через минуту в сопровождении двух охранников вошел Фредериксен.

— Фредериксен! — ошеломленно произнес Момберг. — Это вы?

— Ясное дело — я, — ответил Фредериксен.

— Вы по-прежнему отрицаете ваше знакомство с арестованным? — задал Момбергу вопрос следователь.

— Нет, — сказал Момберг.

— Вы знаете этого господина? — спросил следователь у Фредериксена.

— Знаю, это Момберг.

— Прекрасно! — Следователь довольно кивнул. — Увести арестованного. Ну как, — улыбнулся он Момбергу, — неприятный сюрприз, а?

— Неприятный, — согласился с ним Момберг.

— Вам не кажется, что теперь лучше всего вам во всем сознаться?

— Я ни в чем не виновен, — упрямо повторял Момберг.

Однако теперь его словам никто не верил. Дело Момберга было передано в суд, а сам он по требованию следственных органов подвергнут четырехнедельному предварительному заключению. Следователь полиции заявил журналистам, что удалось наконец арестовать короля «черного рынка». Теперь полиция приложит все силы, чтобы добыть недостающие доказательства и положить конец его аферам.

* * *

Тове встретила его в дверях.

— Скорее, — сказала она, — уже привезли.

— Дорогу?

— Ну да, скорей же ты, я ничего не распаковывала.

Эрик вбежал в комнату, посреди которой стояло несколько больших ящиков.

— Обедать после, — пробормотал он. — Сначала надо ее распаковать.

Тове была полностью с ним согласна.

— Как ты думаешь, с какого начинать?

— С этого, — указал Эрик на один из ящиков. — Здесь наверняка локомотивы.

Он открыл ящик и стал лихорадочно срывать бумажную упаковку. Через мгновение в его руках очутился паровоз.

— Какой же он красивый! — замерла в восхищении Тове. — Давай доставай остальные.

Эрик вынул еще два локомотива и электровоз.

— А где вагоны? — торопила его Тове. — Да скорее же, ну сколько можно ждать!

Эрик отодрал крышку от следующего ящика.

— Ты посмотри, — сказал он, — ты только посмотри на этот вагон!

— Ох ты, какой шикарный!

— А этот!

Восхищению Тове не было предела.

— Подумать только, вот мы наконец и купили железную дорогу! — ликовала она. — Мне даже не верится.

— Ну теперь все, минуты лишней я не останусь в этом идиотском Объединении, — сказал он. — Завтра же увольняюсь!

— Я тебя понимаю. Конечно, теперь это ни к чему.