Башня Тишины

— Я оглушу тебя одним ударом по голове и потащу на себе, если ты сейчас же не сделаешь так, как я тебе приказал!

Керис собирался было запетушиться, но потом вдруг осознал, что здесь явно не место демонстрировать свой строптивый нрав. Он облокотился на плечо ученика архимага и замотал головой, в самом деле изображая пьяного.

— Я… Я не знаю, — забормотал Керис, — что со мной произошло! Как будто… — Но они уже шагали вперед, а за ними шла Джоанна с узелком на шесте.

— Я тоже чувствую себя не очень хорошо, не как всегда! — пробормотал Антриг. — Но что бы ни случилось, это должно подействовать и на часовых!

— Но может и не подействовать! — забеспокоился послушник, вцепляясь в руку сопровождающего. — Это все только потому, что волшебство мое медленно, но верно уменьшается! Оно уменьшается уже не одну неделю! И это не касается никого, кроме меня!

Как только они приблизились к воротам, Джоанна почувствовала, что ей даже трудно дышать — страх обручами сдавил грудь. Ведь это их ищут, ради них Церковь выставила усиленные посты стражников! Даже если Инквизиция не схватит ее, то уж ее спутники как пить дать попадут в лапы Святой Церкви. И тогда она принуждена будет остаться в этом мире, с его грязью и опасностями, она не сможет жить здесь, но и домой тоже не сможет вернуться! Тут ее взгляд затуманили горькие слезы. Ее так и подмывало броситься назад, в один из переулков, и раствориться в лабиринте этого города. Лишь вера в Антрига заставила девушку шагать дальше. Они просто должны вырваться из этих проклятых ворот!

Послушники Церкви тем временем все стояли возле человека, которого Керис назвал Треманом. Лицо схваченного было искажено ужасом, но вместе с тем на нем читалось какое-то безразличие к своей судьбе. Вдруг один из стражников ударил Тремана по лицу. Часовые теперь совершенно не обращали внимания на тех, кто входил в ворота или выходил из них. Тем временем трое беглецов проскользнули незамеченными под сводами ворот (там было холодно, несмотря на жаркий летний день) и вышли на мост, переброшенный через ров. Они сделали еще не менее сотни шагов, и только тогда Джоанна вдруг осознала, что им посчастливилось вырваться из Кимила.

— Послушай, Джоанна, — обратился к ней тихо Антриг, — а ведь ты тоже наверняка это ощущаешь! И ощущала это последние несколько недель!

Все трое пошли по дороге, петлявшей между холмами и болотами.

Девушка только кивнула в ответ — ее занимало, откуда он мог это узнать. Они уже отошли от ворот на безопасное расстояние, и Керис, распрямившись, взял из рук Джоанны палку с узелком. Но напряжение не уходило — послушник шагал, словно деревянный.

Тем временем Антриг продолжал:

— Я сомневаюсь, что та женщина бросила бы монету под копыта коней так небрежно, — даже если бы подобная мысль пришла ей в голову, то она проделала бы это иначе! А мальчишка тоже хорош — бросился под колеса. Не имеешь ловкости — так нечего и бравировать! — тут чародей по-петушиному склонил голову на бок, — что, ты не поняла?

Тут путешественников обдала пылью колонна вооруженных послушников. Пыль сразу же облепила вспотевшие лица беглецов. Джоанна заметила, как измученная работой крестьянка и ее ребенок поспешно шарахнулись с дороги, уступая место колонне. Джоанна осуждающе покачала головой, но говорить ничего не стала.

– Это пожирает жизнь, — нарушил тишину Виндроуз. — Это пожирает и волшебство! Страшно, что при этом иссякает поддерживающая жизнь энергия!

— Что пожирает жизнь и волшебство? — спросил Керис, зевая. Его одолевал сон.

– Это! — упрямо воскликнул Антриг. — То самое, что я собираюсь найти!

Глава 11

Целых три дня они монотонно шагали через долины и холмы. Керис называл эту местность Сикерстом. Но постепенно холмы начали редеть уступая место равнинам.

Путники окончательно избавились от страха погони только на исходе первого дня путешествия. Переночевали они (теперь уже спокойно) в стоге сена. Какое это было блаженство — здоровый сон в безопасности! Джоанне приснился странный сон — как будто бы насильно выдавали замуж за Гэри, причем никого не волновали ее протесты. Кто выдавал — так и осталось для нее тайной. Бывают же такие дурацкие сновидения, подумала девушка, просыпаясь среди ночи. Ведь она отлично знала, что вообще не собирается замуж. Тут ее передернуло — девушка вспомнила, как Гэри с кривой ухмылкой говорил, что она все равно прибежит к нему рано или поздно. Проснувшись, она обнаружила, что это всего лишь сон, и у нее как гора свалилась с плеч. Вздохнув, она снова погрузилась в сон. На третий день, когда они шагали по дороге, страдая от неимоверной духоты, девушка вдруг спросила Антрига:

— И что, твое волшебство тоже пострадало, как и волшебство Кериса?

— Я давно почувствовал это, — признался расстрига-кудесник, доставая из своих бездонных карманов три больших яблока и бросая по одному своим спутникам, — но не все ушло из меня вместе с надеждами. Понимаете ли, у помешательства, оказывается, есть и хорошие стороны!