Бастард де Молеон

— Ты обращал внимание, что, едва французы вступают в сражение, они — в отличие от фламандцев, которые прикрываются копьями, или англичан, которые прячутся за кольями, — вместо того чтобы использовать свое преимущество, когда наступает благоприятный для них момент, кучей, наперегонки бросаются в атаку, забывая о позиции? У всех лишь одна забота — первым домчаться до врага и нанести ему самый эффектный удар. Этим объясняется отсутствие единства, ведь никто никому не подчиняется, каждый действует как ему вздумается, слушает лишь тот голос, что кричит: «Вперед!» По этой причине фламандцы и англичане, люди серьезные и дисциплинированные, которые подчиняются приказам одного командующего, наносят удар своевременно и почти всегда разбивают нас.

— Правильно, так все и происходит, — согласился Дюгеклен. — Но разве есть способ помешать французам атаковать, если они видят перед собой врага?

— Именно этот способ и надо найти, мой славный Дюгеклен, — сказал Карл.

— Это можно было бы сделать, если бы нас вел король, — заметил рыцарь. — Наверное, его голос услышали бы.

— Здесь ты заблуждаешься, мой дорогой Бертран, — возразил Карл. — Все знают, что нрав у меня мирный, что по характеру я нисколько не похож на моего отца Иоанна и брата моего Филиппа. Все думают, что я не иду на врага из трусости, ибо короли Франции по обыкновению бросаются туда, где враг. Но разве же это чудо повиновения не должен свершить признанный храбрец, прославленный воин, человек безупречной репутации? И человек этот — Бертран Дюгеклен.

— Неужели я, сир?! — воскликнул рыцарь, глядя на короля расширенными от изумления глазами.

— Да, ты, и только ты, ибо всем, слава Богу, известно, что тебе нравится опасность, и, если ты избегаешь ее, никто не заподозрит тебя в трусости.

— Сир, все, что вы говорите, лестно для меня, но кто заставит подчиняться мне всех этих сеньоров, всех этих рыцарей?

— Ты, Бертран!

— Вряд ли, сир, — ответил рыцарь. — Я слишком маленький человек, чтобы отдавать приказы вашей знати, половина которой по происхождению благороднее меня.

— Бертран, если ты хочешь мне помочь, служить мне, понять меня, то я поставлю тебя над всеми этими людьми.

— Вы, сир?

— Да, я, — подтвердил Карл V.

— И что же вы сделаете?

— Я назначу тебя коннетаблем.

— Ваша светлость шутить изволит, — усмехнулся Бертран.

— Нет, Бертран, я не шучу, — возразил король. — Наоборот, я говорю серьезно.

— Но, сир, меч, украшенный лилиями, обычно может сверкать лишь в руках принцев.

— В этом и заключается несчастье народов, — заметил Карл, — потому что принцы, которым вручается этот меч, получают его в знак своего высокого положения, а не как награду за труды. Владея этим мечом, так сказать, по праву рождения, но не получая его из рук своего короля, они забывают о тех обязанностях, какие это налагает на них. Тогда как ты, Дюгеклен, каждый раз, вынимая этот меч из ножен, будешь вспоминать о короле, который его тебе вручил, и тех наказах, что он тебе дал.

— Дело в том, сир, что если мне когда-нибудь будет оказана подобная честь… — начал Дюгеклен. — Но нет, это невозможно…

— Почему же?

— Нет, невозможно! Это нанесет ущерб вашему величеству. И мне не пожелают подчиняться, ибо я не знатный сеньор.

— Повинуйся только мне, — сказал Карл, придавая лицу выражение твердой решимости, — а заставить повиноваться остальных — моя забота.

Дюгеклен недоверчиво покачал головой.

— Послушай, Дюгеклен, не думаешь ли ты, что нас бьют потому, что мы слишком храбрые? — спросил король.

— Право слово! — воскликнул Дюгеклен. — Признаюсь, я об этом никогда не задумывался, но, думая сейчас об этом, полагаю, что согласен с вашим величеством.

— Ну, храбрый мой Бертран, это значит, что все будет хорошо. Мы не должны пытаться разбить англичан, мы должны постараться изгнать их, а для этого, Дюгеклен, не надо давать сражения, не надо; все, что требуется, — это отдельные бои, схватки, стычки. Надо постепенно, по одному, уничтожать наших врагов всюду — на опушке леса, на переправах, в селениях, где они останавливаются на постой; это займет больше времени, я понимаю, но так будет надежнее.

— О Боже мой, разумеется, вы правы! Мне известно об этом, но ваша знать ни за что не захочет вести такую войну.

— И все-таки, во имя Святой Троицы, надо добиться, чтобы знать приняла участие в подобной войне, если два таких человека, как король Карл V и коннетабль Дюгеклен пожелают этого.

— Для этого необходимо, чтобы коннетабль Дюгеклен обладал не меньшей властью, нежели Карл V.

— Ты получишь королевскую власть, Бертран, я предоставлю тебе право даровать жизнь и обрекать на смерть.

— Хорошо, я получу право над вилланами. А как быть с сеньорами?

— И над сеньорами.

— Подумайте, сир, ведь в армии служат и принцы.