Басурманин. Дикая степь

Пруша выскочил из–за колокольни, крепко сжимая тяжелый двуручный меч.

Великан ухмыльнулся и спрыгнул с коня. На миг показалось, что он закрыл собой всё небо. Закричав, Пруша поднял вверх тяжелый меч и кинулся на врага.

Мансур не торопясь вынул из ножен две короткие сабли и, скрестив их, бросился на отрока. Взмах, и голова покатилась по окровавленному настилу. Обтерев лезвия об одежды несчастного убиенного, великан убрал их в ножны и вскочил в седло.

– Властитель жаждет богатой добычи! – глядя сверху на своих воинов, прорычал Мансур. – Найдите всё, что они прячут. А я погляжу, чем тут есть потешить господина.

Бросив взгляд на тело обезглавленного им отрока, равнодушно посмотрел, как один из половцев кинул внутрь колокольни горящую головешку и поскакал к воротам княжеских хором.

Во дворе терема было многолюдно. Высокие ворота наглухо закрыты. В грохоте, криках, ржании и топоте лошадиных ног по ту сторону, не слышны плач и стенания укрывшихся за тяжелыми стенами княжеского двора.

– Поспешать надо! – Ивач открыл глубокий лаз под крыльцом, ведущий за стены Рязани и подгонял перепуганных женщин и детей. – Под утес аки выберетесь, в лес, к Агафье пробирайтесь. Схоронитесь там, на заимке, до поры, дабы басурману в лапы не попасть, покуда князь–батюшка не воротится. Коли мы все тут поляжем, поведаете правителю нашему, что за напасть с нами приключилась.

Двое ратников спустились в лаз первыми, освещая факелами дорогу.

– Чего встали, словно идолы деревянные? – огрызнулся на стоявших в нерешительности толмач. – Живо полезайте, не то все поляжем не от меча да стел вострых, так от пламени пожарища.

Женщины и дети в нерешительности смотрели на зияющую перед ними дыру.

– Ой, бабоньки! Авось сберегут нас духи да боги вышние! Почитай всё лучше самим в землю лечь, чем изуверам этим окаянным отдаться на поругание, – завопила Настасья, жена боярина Магуты, и крепко прижав к себе дрожащих детишек, прыгнула в чернеющую мглу.

За боярской жинкой, со страхом в глазах стали спускаться в лаз и остальные.

– А княжич–то, княжич наш где? – оглянулся по сторонам Федор. – Куда нелёгкая понесла эту голову буйную?

– За стену они с Гридей отправились, – глухо ответил Ивач, в душе надеясь, что княжичу удалось спастись. – Светило еще высоко по небу ходило. Ежели басурман повстречали…

Договорить сотник не смог. Одна мысль о гибели княжеского наследника причиняла ему нестерпимую боль. О худшей участи для него он и думать страшился.

– Ой, беда, беда лютая! – хватаясь за голову, запричитал Фёдор. – Что я князю–батюшке сказывать буду? Пошто мне такая кара? На кого уповать мне, когда правитель наш воротится?

– Ты, дурень, не голоси, аки баба, – прикрикнул на него Ивач. – Почитай, мы аще не выбрались, чтобы ответ перед правителем держать. Сказывай, как на духу, сундуки в студенец скинул ли?

– А ты почем знаешь про студенец? – сощурил глаз толмач. – Вынюхивал, как бы княжеским добром разжиться?

– Ты что мелешь, окаянный! Со страху долг свой позабыл? – Ивач схватил толмача за грудки и, приподняв над землей, с силой тряхнул, дабы оклемался.

Фёдор крякнул, задергался и, когда сотник его отпустил, беспомощно осел на крыльцо. За воротами послышался шум и во двор полетели стрелы. Бабы да малые дети, что еще не успели спуститься в лаз, разом заголосили.

– Цыц, дуры! И себя и нас погубите раньше сроку, – гаркнул на них Ивач, подталкивая несчастных к дыре в земле.

Убедившись, что больше никого из женщин не осталось, тиун и трое ратников спустились в лаз. Двое других опустили деревянный щит, закрывая проход в земле, и засыпали лаз землей и каменьями из стоявших под крыльцом специально для тех целей приготовленных небольших телег.

– Фёдор!

Сотник схватил толмача за плечо и хорошенько встряхнул, оглядываясь на трещащие под натиском басурман ворота.

Тот встрепенулся, вздрогнул, когда стрела со свистом вонзилась в крыльцо и, подскочив, побежал вверх по ступеням.

– Скорей! Поспешать надо! – подгонял сотника осознавший происходящее Фёдор.

Спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, толмач бежал по теремным палатам. Спустившись в погреб, он указал на большущий короб, стоящий под стеной. Воткнув горящий факел в отверстие в стене, Ивач уставился на огромный висячий замок. Видя смятение сотника, толмач хмыкнул.

– То, что сокрыто в сём сундуке, негоже нам видать. Но схоронить – должно! Потяни разом вона за те крючки.

Ивач удивился речам Фёдора. Но сделал так, как тот повелел. Крючки поддались не сразу. Пришлось дернуть раз, затем другой, снова и снова, пока внутри что–то не затрещало, и откуда–то снизу не раздался приглушенный плеск воды.

Сверху на лестнице раздались крики. Выхватив меч, Ивач бросился в терем. Фёдор еле поспевал за ним.

– Схоронись от греха, – на бегу крикнул ему сотник. – Могёт быть выберешься, так князю поведаешь о случившемся. Ан нет, так разом и поляжем.