Батарея, подъем!

— Товарищ подполковник, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось! Дежурный по батарее старший сержант Романов!

— Вольно! А где батарея? — Дмитриенко так и оставался технарем и никогда не знал, где находится личный состав. Все дела, связанные с батареей, он отдал на откуп Бреславскому и не вникал в подробности, занимаясь только подчинёнными офицерами-инструкторами. Поэтому, в частности, он и не подозревал, что Ромка залётчик, исключённый из комсомола.

— Батарея на стрельбище!

— И Бреславский там же?

— Так точно!

Казалось, подполковник несколько растерялся. Такое впечатление складывалось всегда, если вопрос касался личного состава, а комбата под рукой не было… Но тут лицо комдива разгладилось:

— Романов, ты же у нас сейчас увольняешься?

— Так точно! — сердце замерло и пропустило удар…

— Ну, вот и хорошо! Давай собирайся мигом — и в штаб. Сегодня очередная партия отправляется. А я пойду подпишу приказ…

— Есть!

Ноги ослабли. Такое с ним было, когда он двенадцатилетним пацаном первый раз вышел на ринг на соревнованиях и увидел, что у его противника уже волосатые ноги. В голове билась одна мысль: только бы Бреславский не вернулся раньше времени! Он рванулся в каптёрку, где давно всё было готово. А через пятнадцать минут уже был у штаба. Постепенно на площадке перед штабом собирались дембеля из других подразделений. Все обнимались и нервничали. Он — больше всех. Время подходило к обеду, и батарея вот-вот должна была вернуться. А с ней и комбат, у которого наверняка были другие планы по поводу старшего сержанта Романова и сроков его дембеля.

Вот уже, пыхтя выхлопом, подошёл "Урал". Неожиданно он увидел бегущего Попова. За ним — Акматов. А потом и всё его отделение. Они прорезали небольшую толпу у штаба и с ходу принялись обнимать Ромку и трясти ему руку: "Покедова, сержант! До свиданья! Не поминай плохого! Пиши!" Последним вразвалку подошёл Арсланов и стиснул его в таких объятиях, что, казалось, воздух вышел из лёгких. И тут он увидел прихрамывающего, семенящего Бреславского. Тот мельком скользнул по ним взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и стремительно скрылся в штабе. У Ромки сердце ухнуло в пустой желудок. Успеет или нет?! Пацаны вокруг ещё что-то говорили, похлопывали его по плечу Он отвечал на автомате, клялся, что никого не забудет, обещал писать. Прибежали сержанты и также принялись его обнимать и радуясь, и завидуя. И он думал, что провёл с ними два года, мёрз и голодал, но мог уехать не попрощавшись и ничто бы не дрогнуло в душе. Из штаба вышел Бреславский, и Ромка сразу понял, что тот не смог ничего сделать. Не смог отнять и затолкать в клетку его счастье. Его свободу! Майор подошёл, молча пожал ему руку и отдал документы. Только теперь Ромка увидел, какой же он уставший, старый и маленький…

— По машинам! — раздалась команда.

Фигурки в начёсанных шинелях принялись ловко запрыгивать в кузов. Запрыгнул и он, совершенно не чувствуя гравитации. Тело просто взлетело в воздух и очутилось в кузове "Урала". Машина дёрнулась, окуталась сизым выхлопом и урча поползла от штаба, а провожающие принялись расходиться. Их ждал обед, но его это уже не касалось. А в подкладку шинели была зашита его учётная карточка комсомольца и два чистых бланка части с печатями, которые ему под страхом трибунала выкрал и передал земляк-москвич, служивший секретником в штабе. Его земляк-Лёня Брусенцов с Тишинки!

Во все кассы аэропорта Алма-Аты стояли длиннющие очереди. Стояли непонятно зачем, ведь билетов на ближайшую неделю всё равно никуда не было. А уж в Москву и подавно. Он сразу отправился к окошку администратора, куда тоже была очередь, но поменьше и шла быстрее — администратор, довольно молодая и миловидная женщина, отфутболивала всех, практически не слушая. По нему она тоже скользнула равнодушным взглядом и уже открыла было рот, чтобы бросить дежурное "билетов на Москву нет", как он опередил и, в смятении глядя на неё распахнутыми голубыми глазами, произнёс, срываясь от волнения: "У меня жена рожает!" Что-то дрогнуло в лице молодой женщины, она сняла трубку телефона и негромко произнесла в неё: "Зин, к тебе подойдёт солдатик. Как фамилия? — это уже обращаясь к нему. — Романов. Сделай ему на девятнадцать сорок на Москву. У него жена рожает…"

Его удивило даже не то, откуда он взял про жену, едва взглянув на администратора. Его удивило, как легко он соврал, безошибочно найдя у незнакомого человека слабое место и не стесняясь надавив туда. Он никогда не позволил бы себе такого до армии.

В Москве шёл снег. Он легко падал, снежинки кружились в свете рекламных огней. Было тихо и торжественно. Ромка знал, что теперь это его город…