Батя, Батюшко и Бэмби

Перед тем как уйти, Геннадий Игоревич долго топтался у двери, искал слова, не знал, что сказать, и Оля в конце концов его просто обняла и поцеловала в щеку:

— Будь аккуратен на дороге.

— Я тебя очень люблю, дочка.

Она ждала этих слов всю жизнь. И чуть не расплакалась, когда закрывала дверь.

Всю жизнь ждала, поэтому никогда не забывала говорить собственному ребенку про то, что любит его. Никита должен это знать. Он должен это слышать.

Слезы все-таки потекли, когда Оля минутой позже пыталась зажечь сигарету. Вместе с пачкой сигарет из сумки была выужена и упаковка таблеток. Что-то в последнее время со сном совсем не ладилось, с каждым разом он приходил все позже и позже, а вчера (точнее, сегодня) — около трех ночи только. И вставать по утрам становилось все труднее и труднее, поэтому после работы Оля заехала в аптеку и попросила таблеток «чтобы спать крепко». Лекарство оказалось недешевым, зато продавец ее уверил, что уснет «как младенец». Вот пора и опробовать это чудо-средство.

— Мама, ты плачешь?

— Я? Нет, сынок, тебе показалось. В глаз что-то попало просто, — Оля торопливо смахнула непрошенную слезу и затушила сигарету. В блюдце. Как у Дениса когда-то. По пятницам.

И впервые подумала о том, что у нее есть Никита, а у него… у него же ведь никого нет. И не будет. Каково это — жить, зная, что у тебя никогда никого не будет. Идут годы, отмеряя твой срок, делая тебя старше и старше. Работа, дом, знакомые… и не познать, что это такое: детский смех, детское горе, детские секреты и вера в волшебство, не читать тайком письма Деду Морозу, не ходить в кинотеатр на сказочный мультфильм, не хрустеть вредными чипсами, играя на полу в домино. Быть обделенным всем этим.

Смотреть на счастье других людей…

Денис, ты так живешь. Хорошо держишься. Я бы никогда не подумала…

И снова защипало в глазах. Оля быстро отвернулась, чтобы сын не увидел слезы.

— Ты заболела?

— Нет… нет, с чего ты взял?

Она спешно подошла к раковине и включила воду, создавая видимость мытья посуды, хотя грязной была только одна вилка. Зато ее можно усердно тереть, ожидая, когда высохнет влага в глазах.

— У тебя таблетки.

— А… это… это такие витамины. Чтобы уставать поменьше. Ты же знаешь, что я порой устаю на работе. Я не заболела, не переживай.

* * *

— Денис, где твоя природная галантность?

— Галочка… — Денис привычно прижался затылком к стене. Оправдываться он не любил, пожалуй, больше всего на свете. — Ну, Галюся, зачем я вам сопливый, а? Позаражаю всех там к черту.

— Боря тебя водкой с перцем полечит.

— Боря у нас патологоанатом, лечение — не его профиль. А водка с перцем меня сейчас добьет.

А более всего его добьет сейчас общество друзей. Не хочет никого видеть. Не хочет ни с кем говорить. Ему надо залечь и зализать рану. А с этими… Водки с перцем нальют прямо в рану. Из лучших побуждений.

— Денис, я сделаю вид, что поверила, — с нажим произнесла Галя. — Но 8 марта я тебя жду в гости!

— Андрологи 8 Марта не празднуют.

— Батя, не нервируйте меня! Жду! — и после паузы: — С Олей, конечно.

* * *

Двое высоких стройных мужчин случайно встретились у двери врачебного кабинета. Один из них посмотрел на табличку у двери и спросил:

— К тезке, Денис?

— Да нет, — бодро ответил тот. — Ищу окулиста. А вы, Родион?

— А я травматолога. Потянул вчера паховую мышцу, надеялся, само пройдет, но все никак, — и демонстративно потер больное место.

— А-а-а… — понимающе кивнул тот, которого звали Денисом. — Но это не травматолог.

— Не травматолог, — подтвердил Родион.

— А вы не знаете, где окулист?

— Не знаю. Я и где травматолог, не знаю.

— Но точно не здесь.

— Точно.

Постояли. Помолчали. Потом спешно подали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Но каждый из них все-таки обернулся вслед другому.

* * *

В аптеке не обманули, и спала Оля теперь вполне нормально. Понимала, конечно, что злоупотреблять нельзя, что существует такая вещь, как привыкание, а потом и зависимость. Поэтому решила поставить себе срок — две недели. Потому что спать надо. И за рулем в последние дни никакой концентрации от постоянного недосыпа. А как тут спать?

Никите сняли повязку. Казалось, долгожданное событие. Только вот рука почти месяц была в согнутом состоянии, плюс разрывы в мышцах и нужен хороший массажист. Пришлось поднимать переписку, которая успела спуститься так низко, что создавался обманчивый эффект, будто ничего и не было.

А для тебя, Денис, было или не было?

Оля долго листала ленту когда-то активного чата невидящими глазами. И снова все возвращалось, и снова внутри все скручивало, так, что хотелось рыдать в голос от боли. Но нельзя. Домашние не должны видеть, как на самом деле. Они и так переживают, и устраивать истерики по поводу того, что не состоялось, глупо. Взрослой женщине за тридцать — глупо вдвойне. «Все пройдет, и это тоже пройдет» — так, кажется, было написано на кольце царя Соломона?