Батя, Батюшко и Бэмби

Дэн: Где ты увидел это лекарство?

Никита: Дома.

Денис сел ровнее, локтем чуть не смел со стола планшет, едва успел поймать — реакция волейбольная выручила. Допил остатки остывшего чая.

Дэн: У Изольды Васильевны?

Никита: У мамы. Она сказала витамин от усталости.

Денис поперхнулся лимоном. Психотропные? От усталости? Что там происходит?!

Дэн: И мама их пьет?

Никита: Наверное.

Так. Та-а-ак. Как обычно в период напряженного раздумья, Денис принялся барабанить по столу. Хорошо бы попросить Никиту сфотографировать упаковку. Нет, нехорошо. Не так надо. Главное, не поднимать паники раньше времени. Пока он сам не разобрался. Хотя его ли это дело? Ушел ведь. Только хуже сделает всем. Вскроется — у него, у Оли, у Никиты. Уходя — уходи.

Не получается.

Дэн: А что, мама сильно устает в последнее время?

Денису долго не отвечали. Он успел встать, вымыть кружку, воткнуть в планшет зарядное устройство. Никита молчал. Может быть, парня загнали спать? Дэн бросил взгляд на часы. Начало одиннадцатого. Школьнику пора видеть первый сон. Но Денис ждал ответа. И он пришел.

Никита: Мама плачет. она думает что никто не видит а я вижу.

Дэн не смог сидеть. Поднялся на ноги, прошел до окна, назад к двери, снова к окну. Темнота, а в ней — подвешенные прямоугольники, желтые, оранжевые, иногда других цветов.

Зачем он спросил? И что теперь делать с этим ответом?

Это из-за него Оля плачет? А из-за кого же еще? Приручил Бэмби и бросил. А Бэмби — существа нежные и ранимые. Денис прижался лбом к стеклу. Кажется, в последнее время жест этот вошел у него в привычку.

А может быть, неприятности на работе, и это из-за них Оля… Да нет же, смешно. Дэн и сам не знал, хочет ли быть причиной ее слез. Жаль ее очень. А с другой стороны, получается, он для Оли… что-то значит? Настоящее, серьезное? Снова заныло в груди, но какой-то сладостной болью.

Чертов мазохист.

Денис вернулся за стол, взял телефон.

Дэн: Это лекарство как раз и принимают, когда плачут. Это не совсем витамины, хотя они могут помочь. Самое главное, помни, что они — только для взрослых. Понял меня?

Еще не хватало, чтобы Никита от большого усердия эти «витамины» принял. А что, у него тоже могут иметься показания.

Никита: Понял.

Как ты там, малыш? Я так хотел узнать, как у тебя дела, но понимал, что нельзя. Что надо молчать. А теперь что же? А теперь уже черт его знает что.

Дэн: Как у тебя дела, как рука?

Никита: мне сняли повязку, проходим Гоголя. Изольда его играла в театре а меня выгнали с футбола.

Денис снова вскочил на ноги. Что значит — выгнали с футбола?! Парень даже спит с мячом и про футбол может говорить столько же, сколько про зомби и скальпели.

У матери психотропные, сына выгнали из любимой секции. Может, Оля из-за этого плачет? Черт, да что там происходит?!

Дэн: Из-за чего выгнали?

Никита: из-за перелома. Все нормативы здали а я нет. Вот и выгнали.

Как такое может быть в принципе?! У ребенка медотвод. Да как они… Права не имели!

Снова дойдя до окна и увидев там свое всклокоченное отражение, Денис отвернулся. Кто там что имел и у кого какие права — это дела взрослых. А у ребенка горе — в этом Дэн был уверен.

Дэн: У тебя медотвод, не должны были. Несправедливо.

И снова тишина в ответ. Думает? Да чего тут думать? Денис отчетливо представил, как Никита, укрывшись с головой одеялом, тихо плачет, глотая слезы.

Не реви, брат. Прорвемся.

Дэн: Переживаешь?

Никита: да. мама сказала будем тренироваться сами. а они на настоящие зборы скоро поедут.

От каждого слова фонило тоской. Уже не детской. Ты сейчас учишься понимать, что важное, а что нет, мальчик. За что стоит сражаться. И что все имеет свою цену. Это трудный урок, но без него никак.

Дэн: Не грусти. Сейчас главное — руку вернуть в рабочее состояние. А там чего-нибудь придумаем.

Придумает он. Мыслитель хренов. Сократ в белом халате и с коллекцией лингамов. Ради разнообразия Денис решил прижаться не лбом, а затылком, и не к окну, а к стене. Часы на противоположной стене показали половину одиннадцатого. Так, хорошего понемножку, а Никите давно пора спать.