Батор (СИ)

«Стандартно всё это», — протянул Олег, припоминая разговоры старших шестёрок, когда ещё на улицах информатором был. Питер мог сколько угодно меняться, вот только законы действия банд и устав каждого района всегда будет непреклонным табу. Волк приценился к пистолету, магазину, следом медленно оттянул защёлку вставленного в основании рукояти.

Пустой выскочил на достаточное расстояние, тогда Олег подцепил его меж мизинцем и безымянным той руки, в которой держал наготове полный, и на место в пистолет вставил новый магазин. Раздался щелчок фиксатора. Получилось… неплохо. Техника вспомнилась. «Потренироваться ещё», — рассудил Волк и, переменив пустой магазин, принялся повторять движение, стараясь довести до автоматизма.

— Отдайте коломским цели или используйте информаторов своих для поиска их целей, — предложил Олег, припоминая схемы решения таких «недоразумений», от которых он, по правде, за годы укрывания в баторе почти позабыл.

— Не выйдет. — Ромыч вскоре потерял интерес к действиям друга и покачал головой. — Скины залегли в том районе, не вытащить.

— Да можно, — настаивал Волк. — Сегодня даже скорее.

— Поясни? — недоумённо отозвался Игрок.

— Новости что ли не читаешь? — Олег не смог удержаться от усмешки и глянул на товарища. Тот прямо-таки нахмурился. — Сегодня в Майке конференция национально-патриотических сил.

— А-а-а это, — Ромыч фыркнул, просветлев, — думаешь, что сунутся? — В голосе сквозило сомнение.

— Эти-то? — В руках снова щёлкнул магазин, Волк вставил пустую обратно в пистолет, достав полную. Получалось уже лучше. — Сунутся. Они не пропускают такое. Так что… Зашли Тишу и её ведьм на территорию, а там пускай связь с коломскими держат. Если уж не найдут нужных, так прихлопнут других, — Олег осёкся, не решившись произносить мелькнувшую в голове фразу, зато её в точности закончил Ромыч, будто обретя способности к чтению мыслей:

— Одним быдлом меньше, одним больше, националисты эти всем карты спутали, — философски на выдохе пробормотал Ромыч.

Олег кивнул.

Проблема скинхедов началась ещё на заре двухтысячных и сначала их воспринимали как обыкновенную шпану — почудят, походят на митинги и успокоятся, как бывало со многими движениями за равенство, братство… экологию и другую шушеру. Но потом кто-то дал им оружие или сами достали — хотя Олег делал ставку, что именно дали — и шпана стала неуправляемой, начала претендовать на традиционный устоявшийся передел районов и слом криминальной иерархии.

Паханы этого не любили, оттого впервые с 90-х собрались в единство по отношению к отморозкам и начали их теснить. Вот только поздно уже было: зараза просочилась во все районы, почуяла свою безнаказанность, теперь приходилось вытравлять её постепенно. Менты даже не справлялись, только синели на фоне всё новых преступлений.

«Скорее кто-то из паханов и укрывает, чтобы вопрос о новом переделе поднять», — Волк оттянул уголок губ, разглядывая пистолет. Мысль вышла дельной, делиться ею он не спешил, решил обдумать позже и вместо неё подумал над тем, что интересно-то получалось: криминальные авторитеты теснили быдло, пока власть подыхала в бумажках. «Разница-то есть», — напомнил себе Олег, откладывая пустой магазин на стойку. Когда как у криминальных авторитетов и банд был свой негласный кодекс и правила, сформированные веками, у скинов всё по-животному: отличаешься от них — убивай. Вот и весь их закон. Никакой чести, морали и долга.

Волк вскинул пистолет, занял устойчивую позу и прицелился, на этот раз левым глазом. Олег задержал дыхание, помедлил и выстрелил.

— Ну вот, — услышал он спустя пару секунд, — другое дело!

Игрок хлопнул его по плечу. Волк пистолет опустил и, сфокусировавшись на мишени, увидел, что на этот раз задел «шестёрку», а не молоко. Улыбка сама наползла на губы, и только в сознании пронеслось следующее: «Никогда б на лево не подумал».

Прокрутив ещё раз ситуацию с Тишей, скинами и коломскими, Олег произнёс:

— И скажи Тише, чтоб Маяковского выучила. Хотя бы известные строки. Лиличку там или Послушайте.

— А это для чего? — Ромыч откровенно выпал от подобного предложения. Олег осклабился, пожал плечами, стараясь так их ослабить, и в попытке не так торжественно-издевательски произнёс:

— У коломских пахан ещё Руденко?

— Он, — кивнул Ромыч, совершенно теряясь.

Олег намеренно помедлил и заговорил на десятой секунде:

— Маяковского он обожает. Своих шестёрок просто заставляет его учить.

— Да ты шутишь, — насупился друг, на что Олег вдохнул поглубже, опустил пистолет и ядовито продекларировал:

— Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, — Олег посмотрел на Ромыча и, цокнув, закончил:

— Я — бесценных слов мот и транжир.