Батумский связной

— Не почему, а за что, — поправил Борис. — За деньги. Махарадзе обещал мне, что вы дадите мне денег и поможете с документами. Видите ли, в Феодосии мне не к кому было обратиться.

Борис подумал немного и решил рискнуть.

— Махарадзе намекнул мне, что вы работаете на англичан и у вас тут довольно большие возможности.

— Кое-какие возможности у меня есть, — согласился Исмаил-бей. — Махарадзе был моим агентом, он вез очень важную вещь для передачи в Феодосии одному человеку. По моим сведениям, человек этот ничего не получил, стало быть, тут вы говорите правду. Теперь ещё один нюанс. Вы производите на меня впечатление достаточно образованного человека. Стало быть, умеете анализировать обстановку.

— В некоторой степени, — согласился Борис.

— Тогда скажите мне, вас не насторожило, что человек, работающий на англичан, так боится деникинской контрразведки? Ведь англичане всемерно помогают Добровольческой армии. Такова тактика Антанты, а английское правительство в особенности заинтересовано в стабильности положения в Крыму и на Кавказе, потому что британские капиталовложения в этих регионах очень велики. По логике вещей, деникинцы должны быть очень благодарны англичанам и всячески привечать их сотрудников.

— Еще раз вам повторяю, меня это мало интересует, — ответил Борис. — Мой интерес в этом деле — чисто коммерческий.

— А вас не удивляет, что я с вами так откровенен? — продолжал Исмаил-бей, как бы не слыша ответа Бориса. — Посудите сами, вы приходите ко мне, показываете кусочек картона, который вы, конечно, получили от Махарадзе, но вот каким способом? Я вам скажу, почему Махарадзе так боится контрразведки. По нашим сведениям, кто-то там работает на турок… Так хотите знать, почему я с вами так откровенен? Дело в том, что это помещение очень подходит для того, чтобы разбираться с лишними людьми.

От этих слов могильный холодок пробежал по спине Бориса. Исмаил-бей явно и недвусмысленно дал понять, что считает его “лишним человеком”.

"Конец! — пронеслось в голове. — Попал я, можно сказать, как кур в ощип. И главное: сам, своими ногами, притащился в это ужасное место… Теперь уж никто не спасет”.

— Но вы же сами убедились, что я говорю правду, что адресат не получил… той вещи, — от страха Борис чуть не ляпнул про список. — И потом, если бы я представлял какую-то организацию… турок, например, то неужели вы думаете, что они не снабдили бы меня подходящими документами? Ведь я здорово рискую, расхаживая по городу без паспорта.

— Каким образом вы добрались до Батума? — отрывисто спросил Исмаил-бей.

— Меня доставили контрабандисты.

— Не понимаю… — задумчиво пробормотал Исмаил-бей, — турки могли выколотить из Махарадзе всю правду, да и не нужен им… не нужна эта вещь.

Внезапно он замер, прислушиваясь. Борису тоже послышалось какое-то движение за дверью. Исмаил-бей что-то сделал со своей тростью, и вот уже в руках у него был тонкий стилет.

— Ты их навел, сволочь, — прошипел он.

Внезапно потянуло сквозняком, тусклая и без того чадящая коптилка погасла, и в комнате наступила кромешная тьма. От неожиданности Борис застыл на месте. В стороне Исмаила слышалась возня, потом стон, падение тела и хриплое шипение “Шейс-с-с”. Звук напоминал шипение рассерженной змеи. Потом все стихло. Когда глаза Бориса привыкли к темноте, он заметил, что Исмаил-бей как-то странно скорчился за столом. Борис подошел к нему, чиркнул спичкой и в свете крошечного дрожащего язычка пламени увидел, что из спины Исмаил-бея торчит рукоятка ножа. Стилет у него в руке тоже был в крови. За дверью проскрежетал задвигаемый снаружи засов. Ситуация была до боли знакома.

"Хорошо хоть не в горло!” — мелькнула мысль, хотя что тут хорошего, и сам Борис затруднился бы объяснить.