Батумский связной

— Сделать-то она может многое, — ответил Азиз, — и как раз сейчас удобный случай. Не забывайте, что после разгрома царской России она не признает правительства Советов, а также официально не принимает представителей Деникина, мотивируя это тем, что в России нет твердо установленного строя и нет правительства. Но правительство Грузинской Республики, а также Армянской и Азербайджанской конференция признала, так что если представителям этих республик удастся уговорить Совет Пяти[12], то он может повлиять на Ллойда Джорджа, и тот приостановит вывод английских войск из Закавказья.

Азиз замолчал, и сидевший в тени человек, как бы не давая установиться тишине, не давая присутствующим задуматься и сделать из сказанного собственные выводы, подхватил:

— Понятно, что если им удастся добиться от стран Антанты сохранения оккупационных войск, нам намного труднее будет выполнить наш священный долг — добиться возвращения Аджарии в лоно Османской империи.

— Каковы же ваши предложения? — снова подал голос нетерпеливый худощавый брюнет.

— Мое предложение, уважаемый Басри-бей, — продолжал голос из темноты, — заключается в следующем… — говоривший встал, каким-то образом оставаясь в тени, и мягкой, скользящей походкой пересек комнату, оказавшись за креслом Басри-бея, — заключается в следующем, — повторил он и вдруг молниеносным движением захлестнул шею Басри-бея тонким шелковым шнурком.

Басри-бей попробовал вскочить, но тело его только судорожно напряглось, глаза вылезли из орбит, и лицо стало багрово-синим. Он захрипел и обмяк в кресле. Человек в тени аккуратно снял шнурок с его шеи и спокойно пояснил:

— Нам стало достоверно известно, что Басри-бей симпатизирует… вернее, симпатизировал сторонникам политических уступок, проповедовал пораженческие настроения. Более того, имеются сильные подозрения, что Басри-бей искал контакты с англичанами. Он был недостоин называться подлинным турком, а следовательно, недостоин жить. От таких пораженческих настроений один шаг до прямого предательства, и кто знает — возможно, он его уже совершил. Таким образом, мы никак не могли обсуждать при нем наши планы. А планы наши таковы… — Человек в тени поправил булавку на галстуке и, видимо, укололся. — Шейс-с… — злобно прошипел он так, как шипит потревоженная змея.

Участники совещания в полном молчании внимательно выслушали его план действий. Никаких возражений не последовало — убедительнее всяких доводов рассудка действовало на присутствующих молчание одного из них — худощавого темноволосого Басри-бея, неподвижно лежавшего в глубоком низком кресле.

У Лизы бывали такие гости, которых она терпела, такие гости, которых она терпела с трудом, и такие, которых она терпеть не могла, но все равно приходилось — в ее положении не покапризничаешь.

Господина Вэнса она терпеть не могла. Он был ей так отвратителен, что после его ухода она долго-долго отмывалась и долго-долго проветривала свою комнату, чтобы избавиться от его запаха — сладковатого, парфюмерного, отталкивающего… Господин Вэнс казался ей похожим на паука-тарантула — маленький, ядовитый, очень опасный.

Никто не знал, какого он происхождения, вероисповедания и национальности. Рыжий, веснушчатый, с узкими блекло-голубыми глазами, он мог быть и англичанином, и турком, и немцем, и евреем… Его бледная, несмотря на жизнь под южным солнцем, кожа была покрыта густыми рыжими волосами — они выбивались из-под манжет рубашки, покрывали его шею, густо росли на груди… Одевался он претенциозно — роскошные вышитые жилеты, яркие шелковые галстуки с бриллиантовыми заколками.

Увидев, как в дверь просунулась рыжая шевелюра, Лиза отвернулась, чтобы скрыть гримасу отвращения. Господин Вэнс перехватил это ее движение и усмехнулся.

— Почему не в зале? — задал он вопрос, улыбаясь одними губами, в то время как его глаза продолжали буравить ее насквозь.

— У хозяина спросите, — буркнула Лиза.

— Спрашивал, — кивнул Вэнс, — он сказал, что тебе нездоровится и что ты сегодня не принимаешь.

— Так в чем же дело? — холодно поинтересовалась Лиза. — Зачем тогда вы пришли?

Вэнс, не обращая внимания на ее тон, прошел в комнату, плотно притворив за собой дверь.

— Так даже лучше, — сказал он, — поговорим о деле, ни на что не отвлекаясь.

— У нас с вами не может быть никаких дел, — угрюмо пробормотала Лиза.

После сегодняшней бессонной ночи она устала, болела голова, ей хотелось лечь, затянуться папиросой и грезить о Борисе, как будто не было двух лет мучений и страха, как будто она мечтала о нем там, в прошлой жизни, девчонкой… И вот он пришел как по волшебству. Ей хотелось перенестись еще раз в мечтах в те счастливые мгновения, когда они были вместе ночью.

Лиза открыла глаза и с ненавистью посмотрела на господина Вэнса.

— Хочешь, я расскажу тебе, чем ты кончишь? — Он спросил это вкрадчиво, но мягкость в его голосе была подобна мягкости кошки, которая на секунду отпустила пойманную мышь, чтобы поиграть.

— Не хочу. — Лиза пожала плечами и отвернулась.

Но господин Вэнс сделал вид, что не слышал пренебрежительного ответа.