Батумский связной

— Человека, которого мы задержали за убийство, элементарно подставили. Все шито белыми нитками — его усыпили с помощью кокаина, который добавили в вино, чтобы он не смог очнуться и уйти из номера.

— Что собой представляет этот человек? — заинтересовался англичанин.

— По иронии судьбы я оказался с ним знаком по прошлой, довоенной, жизни. Итак, это молодой человек, лет ему кажется 26–27. Прибыл в Феодосию несколько дней назад совершенно один, без семьи, без друзей и без денег. Он здоров, хорош собой, достаточно силен и, как я помню по прошлому, далеко не глуп. В Крым прибыл якобы для розысков пропавшей сестры.

— Удачный повод, — вставил мистер Солсбери.

— Я наводил справки, ничего про сестру его не известно. Само по себе это не так подозрительно — одинокая молодая девушка могла сгинуть в этом котле без следа, но подозрительны совпадения. Я сам в Феодосии недавно и вот сразу встречаю старого знакомого, своего ученика, да еще при таких подозрительных обстоятельствах. Что было делать? Оставить его в контрразведке? Есть там у них… заплечных дел мастера, выколотят любое признание. А если и вправду Ордынцев не виноват ни в чем? Тогда его расстреляют как турецкого шпиона и мы никогда не увидим списка и не узнаем, кто же убил Махарадзе. И вот я решил сделать так, чтобы этот человек, за кем никто не стоит и которого никто не знает, попал в Батум. Турецкая резидентура базируется в Батуме, корни этого дела — там. Устроить ему побег и оставить здесь — было бы неосторожно, потому что рано или поздно он опять попал бы в контрразведку. Что делает человек, оказавшийся в Батуме без денег и документов? Ищет своих. Вот я и дал задание своему человеку в Батуме, чтобы он по прибытии Ордынцева в Батум устроил за ним слежку, постарался выяснить, не выйдут ли с ним на связь турки и не укажет ли он сам каких-либо контактов. Если же Ордынцев является действительно тем человеком, за которого себя выдает, и оказался он замешанным в убийстве батумского связного случайно, то моему человеку даны инструкции с ним связаться и позаботиться о нем.

— И каковы известия из Батума? — поинтересовался Солсбери.

— Пока никаких, — развел руками Горецкий.

Он не собирался рассказывать настырному англичанину, что его человек в Батуме упустил Ордынцева, что тот как в воду канул. Не собирался он также информировать своего гостя о том, что хозяин гостиницы «Париж» Ипполит Кастелаки исчез бесследно из дома три дня назад.

Гроза ушла, так и не пролившись дождем. Зарницы вспыхивали теперь далеко за морем. Горецкий с гостем выпили по русскому обычаю чаю из самовара, поговорили о политике, и мистер Солсбери собрался уходить.

— Беседа наша не закончилась, — сказал он на прощание, — у меня в Феодосии еще кое-какие дела, если будут известия из Батума — вы всегда можете найти меня на броненосце «Мальборо». Там, знаете, как-то спокойнее жить, чем в гостинице, даже самой приличной.

— Совершенно верно, — согласился Аркадий Петрович. — Саенко, проводи гостя!

Саенко повел мистера Солсбери в порт через весь город. Улицы на рассвете были пустынны, только раз остановил их патруль, но Саенко предъявил документ, и солдаты придираться не стали.

«Ох, и здоров этот мистер! — уважительно размышлял Саенко, глядя, как англичанин вышагивает своими длинными ногами по мощеным улицам. — Туда в слободку версты четыре будет все в гору да обратно столько же. Вроде бы по повадкам из богатых, а идет себе да идет, да как ходко. Я сам скоро задыхаться начну».

В порту англичанина караулил катер, и Саенко не стал ждать отплытия, а свернул вбок, вдоль самого берега, быстро проскочил пакгаузы, пролез через дыру в заборе и вышел с территории порта. Потом он прытко устремился по берегу моря, стремясь найти тропинку вверх, чтобы миновать город и сразу оказаться в Карантинной слободке.

Он шел ходко, ворча по дороге себе под нос, что рассвет вот уже скоро, а он, Саенко, в эту ночь не спал нисколечко хоть вполглаза. Дойдя до маленькой бухточки, он услышал голоса, мелькал свет керосиновых фонарей. На берегу суетились какие-то люди, среди которых Саенко узнал знакомого рыбака Андрона Салова. Остальные были полицейские. Любопытный Саенко пристроился за камнем и стал наблюдать. На берег вытащили рыбацкие сети, в них болталось что-то большое, опутанное водорослями.

— Так что, ваше благородие, не извольте сумлеваться, я его не трогал, — бормотал Андрон, оглядываясь на пристава. — Как увидел, что утопленник, так сразу к вам побежал. Сети, конечно, жалко, ведь порежете их.

— Да уж не будем мы покойника из твоих сетей выпутывать! — сердился пристав, видно было, что ему хочется спать и злится он на Андрона за то, что прибежал в полицию ночью, не мог до утра подождать.

Труп освободили от сетей и водорослей, пристав склонился над ним, брезгливо кривя губы.

— Лицо не попорчено, хоть и раздулся в теплой воде здорово… Да это никак Кастелаки, из гостиницы. Как раз он третьего дня пропал… С чего это он топиться вздумал? Пьян был, что ли…